Исторические записки. Т. VI. Наследственные дома - [60]

На двадцатом году [правления] луского Чжао-гуна (522 г.) Конфуцию было примерно тридцать лет. Циский Цзин-гун вместе с Янь Ином[520] прибыли в Лу. Цзин-гун спросил Конфуция: «В прошлом, при Му-гуне, царство Цинь было небольшим и окраинным. Как же оно смогло стать гегемоном?» Конфуций ответил: «Хотя Цинь было царством и небольшим, но устремления [его правителей] были большими; хотя расположено оно было далеко, но их действия были точными и правильными. Му-гун выдвинул человека, приобретенного за пять бараньих шкур (Байли Си)[521], и пожаловал ему звание дафу (сановника), освободив его от тяжких пут. Он с ним беседовал три дня и затем поручил ему управление государственными делами. Если все это принять во внимание, то станет ясно, что можно стать даже государем — ваном [над Поднебесной], а уже стать повелителем над чжухоу — это значительно проще!» Выслушав это, Цзин-гун обрадовался.

Конфуцию исполнилось 35 лет. В это время Цзи Пин-цзы на петушиных боях поссорился с Хоу Чжао-бо. Этим был недоволен луский правитель Чжао-гун. Возглавив войска, он напал на Цзи Пин-цзы. Тогда род Пин-цзы совместно с кланами Мэн и Шусунь напал на Чжао-гуна. Солдаты Чжао-гуна потерпели поражение. Чжао-гун бежал в княжество Ци. Циский правитель поселил Чжао-гуна в Ганьхоу[522]. По прошествии некоторого времени в Лу началась смута. Конфуций отправился в княжество Ци и стал служить в доме Гао Чжао-цзы, стремясь вновь установить связь с Цзин-гуном. Он вел беседы о музыке с тай-ши (главой музыкальных дел) в Ци, слушал мелодии шао, изучал их и [так увлекся музыкой], что в течение трех месяцев не знал вкуса мяса[523]. Жители Ци рассказывали об этом случае.

Затем Цзин-гун стал спрашивать Конфуция об управлении. [129] Конфуций отвечал: «Правитель должен быть правителем, подданный — подданным, отец — отцом, сын — сыном»[524]. Цзин-гун сказал: «Превосходный [ответ]. Но если в действительности правитель еще не стал правителем, а подданные не стали еще настоящими подданными, отцы не стали отцами, а сыновья — сыновьями, смогу ли я вдосталь накормить всех, даже если имеется достаточное количество пропитания?»

На другой день гун опять спросил Конфуция об управлении. Конфуций ответил: «Управление состоит в том, чтобы экономно использовать богатства (ресурсы)»[525]. Цзин-гун был удовлетворен [ответом] и намеревался пожаловать Конфуцию поля в Ници. Тогда Янь Ин, выступив вперед, сказал: «Это все ухищрения конфуцианцев, по ним нельзя строить законы [жизни]. Они заносчивы и высокомерны, следуют только своим [положениям], по их правилам нельзя управлять нижестоящими. Они чрезмерно возносят погребальные обряды и последующий длительный траур. Ради пышных похорон они готовы разорить хозяйство. Такие поступки нельзя делать нашими обычаями. [Конфуцианцы] путешествуют и наставляют, домогаясь богатств. Эти люди не могут служить государству. После того, как ушли из жизни великие мудрецы, дом Чжоу пришел в упадок, что отразилось на обрядах и музыке. Ныне Конфуций добивается утверждения внешних форм, возвеличивает обрядность, поднимает на щит отжившие обычаи, стремясь подробно толковать их детали. Многие поколения людей не смогут исчерпывающе вникнуть в его учение. Многих лет жизни человеку не хватит для постижения его [системы] обрядов и ритуала. Вы, правитель, намерены использовать его [учение], чтобы улучшить нравы в Ци, но не это может помочь народу»[526].

В дальнейшем Цзин-гун хотя и принимал Конфуция с почтением, но об обрядах его не спрашивал. Однажды Цзин-гун, остановив Конфуция, сказал ему: «Принимать Вас так же, как это делал глава клана Цзи, я не в состоянии». И потом он принимал Конфуция на среднем уровне [этикета] — между Цзи и Мэн.

Среди сановников в Ци были люди, стремившиеся навредить Конфуцию. Конфуций узнал об этом. И когда Цзин-гун сказал ему: «Я уже стар и не смогу использовать Вас [на службе]», — Конфуций покинул Ци и вернулся в Лу (в 510 г.).

В год, когда Конфуцию исполнилось сорок два года, луский Чжао-гун умер в Ганьхоу; у власти встал Дин-гун. На пятом году его правления (505 г.), летом, умер Цзи Пин-цзы, и во главе клана Цзи встал Цзи Хуань-цзы. Как-то, копая колодец, в усадьбе Цзи Хуань-цзы, обнаружили глиняный сосуд, внутри которого было нечто подобное останкам барана. Когда пошли спросить Конфуция, то ему сказали, что нашли собаку. Чжун-ни ответил: «По моему мнению, это баран. Я, Цю, слышал, что [130] чудище Куй, обретающееся среди лесов и скал, называется Ванлян; священный дракон, царящий над водами, — это Вансян, а удивительное существо, находящееся в земле, — это Фэньян (Могильный баран)»[527].

Когда правитель царства У напал на Юэ, юэсцы засели, [обороняясь], на горе Гуйцзи, где нашли [старые] кости, которыми наполнили целую повозку. Правитель У послал гонца спросить Конфуция: «Почему найденные кости так велики?» Конфуций ответил: «К [великому] Юю на гору Гуйцзи собирались все духи[528]. [Глава] рода Фанфэн прибыл с опозданием. Юй убил его и выставил его труп на позор, его-то огромными костями и нагрузили [сейчас] повозку»[529]. Посланец из У далее спросил: «Кто же являлся духами?» Конфуций ответил: «Духами гор и рек являются те, кто устанавливает и поддерживает порядок в Поднебесной. Алтари духов Земли и Злаков поддерживают