Исторические силуэты - [27]

Начавшаяся при Алексее Михайловиче частичная перестройка и государственных учреждений, и общественных обычаев безостановочно подвигалась вперед. Этого движения уже не могли остановить личные вкусы отдельных деятелей. Преемник Алексея, царь Федор Алексеевич[83], слабый и болезненный, не был в состоянии поддерживать личным содействием горячей преобразовательной работы, а между тем его кратковременное царствование полно важных преобразований, подготовлявших будущие реформы Петра. Преобразования напрашивались сами собой, неизбежно вытекали из назревших жизненных потребностей. Как неотразимо сильна была власть обстоятельств, толкавших Русь на новую, неизведанную дорогу, особенно ярко видно на примере одного из самых крупных преобразований в царствование Федора Алексеевича. В 1681 году созвано было совещание служилых людей под председательством известного уже нам кн. В. Голицына для того, чтобы обдумать возможные меры «как прежнее воинское устроение переменить на лучшее, чтобы иметь против неприятелей пристойную осторожность и охранение». Начали обсуждать предложенный вопрос и — чем же кончили? Кончили знаменитым решением истребить, уничтожить «богоненавистное, братоненавистное, любовь отгоняющее местничество», как главное зло, сеющее рознь и вражду в ратных рядах и отнимающее у русских войск счастье победы. Созывая совещание, правительство и не думало проводить такой важной меры. Предполагали просто-напросто улучшить технику военного строя. Но лишь только открылись совещания, возбужденный вопрос тотчас же принял более широкую постановку, и в результате как бы само собой рухнуло одно из самых характерных, старинных учреждений древнерусской жизни. В передних дворцовых сенях наложили целую гору старых «разрядных книг», в которых были записаны местнические дела, и громадный костер быстро пожрал эти любопытнейшие памятники древнерусского быта.

В это-то знаменательное время, когда лучшие люди переживали неотразимые порывы к новому знанию, к животворному обновлению старого быта, подрастал будущий Преобразователь. Мы только что видели, что преобразования, в сущности, начались еще задолго до выступления Петра на сцену истории. Петру предстояло лишь дать новый могучий толчок пробуждавшимся в обществе запросам. К началу 90-х годов XVII века семнадцатилетний Петр, покинув забавы детства, быстро расчистил себе путь к власти. Препятствия, вставшие перед Петром, были свержены в два-три удара. Правда, Петр не остановился при этом перед жестокостями и насилиями. К 1689 году главные враги были устранены: властная соперница Петра, его сестра Софья, сидела под замком в монастырской келье[84], ее ближайшие пособники Голицыны томились в ссылке, Шакловитый был казнен[85]. Петр взял в свои руки бразды правления. Теперь открывался широкий простор развитию преобразовательных начинаний. Молодой царь горел нетерпением, жаждой знания и работы. Отец Петра, Алексей Михайлович, все время осторожно балансировал между старыми заветами и заманчивыми новшествами; вешал у себя во дворце заморскую новинку, но не прочь был прикрыть ее тафтой от нескромного взгляда. Петр круто и смело повернул на новый путь, вложил в преобразовательную работу все силы своей властолюбивой, страстной, не терпящей противоречий натуры. В 1697 году царь уехал за границу, а через два года, по его возвращении, Москву облетела молва, передававшаяся из уст в уста с волнением, негодованием и ужасом: на первом же приеме после заграничной поездки царь изрезал ножницами пушистые боярские бороды. Борода была символом патриархальной старины. Этой старине теперь объявлялась с высоты трона открытая, беспощадная борьба. Как взволновалось общество! Какие гневные споры поднялись повсюду: и в боярских хоромах, и на торговой площади, и на какой-нибудь грязной портомойне!

В это горячее время среди общего возбуждения в одной богатой, родовитой московской семье — Салтыковых[86] — подрастал мальчик, которому судьба назначила в будущем сыграть громкую роль в борьбе сторонников старого и нового направления. Звали его Артемий Волынский[87]. Нам известно очень немногое о детской жизни героя нашего очерка. Отец его, Петр Артемьевич, служилый человек средней руки, подобно всем людям своего звания, проводил всю жизнь в постоянных служебных посылках и переездах. Походное существование не благоприятствовало правильному воспитанию ребенка, а семейная обстановка еще более отягчала положение маленького Артемия. Петр Артемьевич был женат дважды, и вторая жена его оказалась для Артемия сварливой и капризной мачехой. Волынский впоследствии отзывался о ней, как о женщине «непотребного состояния». Все эти обстоятельства заставили отца Волынского подумать о том, как бы пристроить сына где-нибудь на стороне, и Артемий рано был оторван от родительского крова. Искать покровительства сильных и богатых родственников было распространенным обычаем того времени, в каждом знатном доме ютилась тогда масса «домочадцев», приживальщиков, составлявших как бы свиту видного, родовитого боярина. Артемий был отдан в дом дальних родственников Петра Артемьевича — Салтыковых. Так, с самых ранних лет жизни судьба бросила Волынского в такую среду, где скрещивались два противоположных направления века: дом Салтыковых хранил еще чванливый боярский склад жизни XVII столетия, но все же новые преобразовательные веяния коснулись и этого старинного боярского гнезда. Недаром сам глава дома Семен Андреевич Салтыков