Историческая память в социальных медиа - [21]
Медийные элементы расширяют чувственное восприятие и усиливают эмоциональное воздействие, рассеивая аналитическое внимание. Экспоненциальный рост медиатекстов в медиасреде, инструменты поиска, компактность их размещения на носителях и в сети, а также операциональность снижают временные затраты при работе с ними. Письменная память уступает место памяти электронной, а развитие интернет-технологий предоставляет доступ к ней огромному количеству пользователей, которые используя новые медиа, выступают сетевыми субъектами исторического познания. Влиянию медиа на социальную память посвящено небольшое количество исследований, одним из которых является коллективная монография «Silence, Screen, and Spectacle: Rethinking Social Memory in the Age of Information and New Media», изданная под редакцией Л. Фримена, Б. Ньенаса и Р. Даниэля (2014) [Silence, Screen, and Spectacle]. Авторы исследования отмечают, что новые социальные медиа меняют характер восприятия настоящего и прошлого, раскрывая Прошлое через метафоры «молчания», «экрана», «спектакля», которые больше не отвлекают внимание отчужденного потребителя Г. Дебора, но «взрывают континуум истории», разворачивая нас к настоящему. Значит ли это, что Настоящее вытесняет Прошлое? Нет, оно через него реконструируется.
Идея социального конструирования сформирована социальнофеноменологическим подходом, трактующим общество как явление, непрерывно воссоздаваемое в процессах социальной (в первую очередь, межиндивидуальной) коммуникации, в ходе которой человек наделяет смыслом социальную реальность и конструирует ее в процессе ежедневного взаимодействия с другими. Быстро ставшая классической работа П. Бергера и Т. Лукмана «Социальное конструирование реальности» детально воссоздает процесс легитимации и типизации социальных ролей в обыденном познании [Бергер, Лукман]. В итоге, социальные системы оказываются конструкцией массива осознанных действий: люди знают, как нужно себя вести, и, когда действуют в соответствии с этими знаниями, их поведение превращается в элементы работающего социального механизма. Оперирование исторической информацией является частью социального знания, оно встроено в исполнение социальных ролей. Выход его производства за пределы специализированных институтов социальной памяти означает, что любой пользователь может редактировать и переформатировать историческое знание, и созданный им продукт будет использован другими людьми. Повседневная коммуникативная практика включает в себя использование исторических текстов в производстве медийного контента. Под историческими текстами понимается вся совокупность исторических источников, доступных в цифровой среде (исторические исследования, художественные произведения, фото и видеохроника, мемы, оцифрованные архивные документы). В условиях широкого распространения социальных медиа возникает новое пространство циркуляции исторического контента, вытесняющее традиционную коммуникативную память. В цифровых условиях формируется новый баланс коммуникативной и культурной памяти, а также способы их коммуникации, что радикально меняет облик памяти исторической.
Таким образом, медиальный поворот привел к формированию особого механизма оперирования информацией, который изменил характер производства исторического знания и практики забвения. Средства массовой информации и социальные медиа становятся не менее значимыми акторами создания нового представления о прошлом, чем профессиональные ученые-историки. Интернет-пользователи активно включаются в поиск и тиражирование знаний о прошлом, используют современные информационные технологии, интернет-ресурсы, социальные сети, наряду с традиционными историческими источниками, переводя архивные документы в цифровой формат. Историческая память как медиапамять аккумулируется в сфере медиа, что приводит к соединению медиа как инструмента познания с тем информационным содержанием, которым они наполнены.
В работах классиков исторической эпистемологии Г. Баттерфилда, А. Мегилла, Ф. Анкерсмита, Х. Уайта. Р. Козеллек, Н. Копосова, занимавшихся изучением проблем исторического познания [Шиповалова, с. 155], познание истории связывалось исключительно с деятельностью отдельных представителей исторической мысли, и игнорировалась роль неформального знания в исторической науке. Если ранее о нем говорили, как об опыте «молчаливого» большинства [Бряник, с. 122], то сегодня, благодаря новым медиа, оно обрело «голос» и играет все большую роль в формировании представлений о прошлом. Отказавшись от молчания, большинство пользователей осваивают цифровые способы производства исторического контента для выражения собственной версии исторической реальности, формирования исторической идентичности, самореализации и развлечения. Историческая память индивида, инкорпорированного в сферу медиа, включается в медиапамять, которая сегодня формирует его представления о прошлом и позволяет создавать информацию исторического характера. Средства массовой информации и социальные медиа становятся не менее значимыми акторами создания нового представления о прошлом, чем профессиональные ученые-историки. По факту это означает, что цифровое Прошлое – дело рук миллионов пользователей социальных медиа.
В монографии осуществлен анализ роли и значения современной медиасреды в воспроизводстве и трансляции мифов о прошлом. Впервые комплексно исследованы основополагающие практики конструирования социальных мифов в современных масс-медиа и исследованы особенности и механизмы их воздействия на общественное сознание, масштаб их вляиния на коммеморативное пространство. Проведен контент-анализ содержания нарративов медиасреды на предмет функционирования в ней мифов различного смыслового наполнения. Выявлены философские основания конструктивного потенциала мифов о прошлом и оценены возможности их использования в политической сфере.
В работе финской исследовательницы Кирсти Эконен рассматривается творчество пяти авторов-женщин символистского периода русской литературы: Зинаиды Гиппиус, Людмилы Вилькиной, Поликсены Соловьевой, Нины Петровской, Лидии Зиновьевой-Аннибал. В центре внимания — осмысление ими роли и места женщины-автора в символистской эстетике, различные пути преодоления господствующего маскулинного эстетического дискурса и способы конструирования собственного авторства.
Из этой книги читатель узнает, что реальная жизнь кельтских народов не менее интересна, чем мифы, которыми она обросла. А также о том, что настоящие друиды имели очень мало общего с тем образом, который сложился в массовом сознании, что в кельтских монастырях создавались выдающиеся произведения искусства, что кельты — это не один народ, а немалое число племен, объединенных общим названием, и их потомки живут сейчас в разных странах Европы, говорят на разных, хотя и в чем-то похожих языках и вряд ли ощущают свое родство с прародиной, расположенной на территории современных Австрии, Чехии и Словакии…Книга кельтолога Анны Мурадовой, кандидата филологических наук и научного сотрудника Института языкознания РАН, основана на строгих научных фактах, но при этом читается как приключенческий роман.
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.
Источник: "Памятники средневековой латинской литературы X–XII веков", издательство "Наука", Москва, 1972.
Доклад, прочитанный 6 сентября 1999 года в рамках XX Международного конгресса “Семья” (Москва).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.