Историческая память в социальных медиа - [22]

Все это позволяет определить медиапамять как цифровую систему хранения, преобразования, производства и распространения информации о прошлом, на основе которой формируется историческая память индивидов и общностей. Медиапамять можно рассматривать как виртуальный социальный механизм запоминания и забвения, он имеет возможность предоставлять разнообразные формы репрезентации истории в пространстве повседневности, расширять практики представления прошлого и коммеморации, а также увеличивать количество создающих и потребляющих мемориальный контент. С позиций исторической эпистемологии мы наблюдаем появление новых способов познания прошлого. Это приводит к перераспределению исторического знания от ученого сообщества к обывателям, интересующимся историей. Медиапамять является инструментом такого перераспределения.

Поскольку участие в производстве и поддержании медиапамяти имеет минимальные цензы, в основном, связанные с медиаграмотностью, преодолимые для большинства населения планеты, мы имеем основания считать медиапамять демократичной. Медиапамять создается на основе свободного выражения мыслей и чувств широкодоступными языковыми средствами. Пользовательские фотографии и документальные свидетельства играют одинаково важную роль в формировании представлений о прошлом наряду с субъективным восприятием действительности и оценочными высказываниями. Историческая информация, производимая и распространяемая индивидами, служит целям потребления лично ими самими, на основе ее индивид формирует свою собственную идентичность и мировоззренческую позицию.

Необходимо отметить две особенности медиапамяти. Во-первых, медиапамять интенсивно производится поколениями, непосредственно не принимавшими участия во вспоминаемых событиях. В медиапамяти живая память вытеснена памятью культурной. Дистанцирование от события порождает «вторичную», опосредованную память, в которой внутрисемейные и внутригрупповые воспоминания подкрепляются авторитетом старшего поколения семьи.

Во-вторых, производство ее контента опирается на аргументационные системы постправды, в которых субъективная оценка всегда доминирует над объективными данными. Более того, эмоциональность такой оценки (традиционно негативная), является залогом ее быстрого (чаще всего, вирусного) распространения. Негативная эмоциональность постправды, укорененная в эмоциях гнева, возмущения, ненависти, тесно связана с языком вражды, поэтому она легко становится питательной почвой мемориальных войн.

В-третьих, отражая диалектическое взаимодействие первичных и глубинных компонентов индивидуальной памяти (кратковременной и долговременной памяти), медиапамять комбинирует механизмы «коротких» и «длинных воспоминаний», подчиняясь общей логике функционирования интернета. С одной стороны, оппозиция «короткое/длинное» определяется удаленностью вспоминаемого объекта от настоящего. С другой – зависит от физической пригодности носителя к длительному хранению информации. С этой точки зрения медиапамять целесообразно разделить на короткую и долгую.

Короткая медиапамять

Цифровые технологии меняют темпоральные структуры общества, а, значит, меняют и структуру памяти [Головашина]. Скорость интеракций в интернете изменила глубину медиапамяти. Чем выше скорость взаимодействия, тем больший объем требуется для формирования опыта. Поскольку человеческий мозг не является компьютером, он не производит физического перемещения данных на носителях, «объем» человеческой памяти экономится за счет уменьшения детализации. Иначе говоря, рост скорости социальных контактов неизбежно требует поверхностности, и без того естественной в ситуации неопределенности.

Ориентированность интернет-сервисов на оперативные социальные интеракции в режиме реального времени акцентирует значимость «короткой» информации, связанной с текущими потребностями пользователей и злобой дня, а потому быстро утрачивающей свою актуальность. Нередки утверждения, что интернет и память несовместимы [например, Музыченко, Кораблева]. Такая позиция основана на констатации различий практик работы с сообщением в печатной и электронной культуре: поскольку интернет-пользователь быстро листает подгружающиеся страницы и «скользит» по сайтам, его восприятие поверхностно в сравнении с вдумчивым погружением в текст печатной книги. Сходные данные получены Г.Н. Козяр и В.В. Нурковой в результате эмпирического исследования мнемической эффективности фотографий, полученных с помощью пленочного и цифрового фотоаппарата [Козяр, Нуркова]. По мнению авторов, в случае цифровой фотографии акт памяти подменяется актом восприятия, поскольку целостная история события вытесняется прямым описанием изображения, тогда как аналоговая фотография, конечный результат которой неизвестен заранее, требует конструирования «истинного воспоминания». На наш взгляд, здесь мы сталкиваемся скорее с инерцией стиля мышления, чем с реальной несовместимостью цифровых технологий и памяти. Приведенные выводы не подтверждаются исследованиями социальных практик селфи [например, Frosh; Eckel J., Ruchatz J., Wirth S.], согласно которым файлы цифровых фотографий лишь заготовка (ее можно сравнить с негативом аналогового фото) сложного конструкта, возникающего в результате редактирования, загрузки изображения в социальные сети, тегирования, описания и ответов на комментарии. Все эти комплексные действия активизируют сложные мнемонические процессы, позволяя цифровой фотографии в социальных сетях весьма успешно реализовывать мемориальную/мнемоническую функцию.