Историческая память в социальных медиа - [24]
Медиапамять вбирает в себя не только то, что в исторической памяти трактовалось как надежное, достоверное, важное. Она чувствительна к маргинальному во всех смыслах, подчиняясь интересам и потребностям своих создателей, погруженных в сверхнасыщенную поверхностную смысловую среду.
Долгая медиапамять
Тем не менее, вклад медиапамяти в процессы запоминания не стоит недооценивать. Интернет не только обеспечивает работу «короткой» памяти культуры, избавляя людей от необходимости держать в памяти разного рода информацию. В нем успешно развиваются и ареалы хранения «долгой» памяти, в которых открыт широкий доступ к библиотекам и архивам. В качестве примера приведем сайт archive.org, «Архив Интернета», собирающий копии веб-страниц, графические материалы, видео- и аудиозаписи и программное обеспечение для сохранения культурно-исторических ценностей цивилизации в эпоху интернет-технологий, создания и поддержки электронной библиотеки. На март 2019 года его размер составлял 45 петабайт. Институализация ареалов долгой памяти в интернете осуществляется и силами научного сообщества, адаптирующего интернет-пространство под нужды хранения, репрезентации и оценки результатов научных исследования – рост востребованности библиографических и реферативных баз данных для отслеживания цитируемости научных статей в особых комментариях не нуждается. Постепенное наступление (электронного) государства на дикое поле частной жизни у всех на виду «старого интернета» расширяет долгую медиапамять. Сегодня ее доля активно растет за счет инфраструктуры информационного общества, требующей качественных систем аутентификации для безопасного потребления коммерческих, государственных и муниципальных услуг. Социальные сети не только обеспечивают социальную коммуникацию. Они являются крупнейшими персональными медиаархивами, делая возможным массовое распространение документированной идентичности, когда память о себе и мифы о себе становятся ресурсом, бременем и ответственностью. Вероятно, историки будущего будут изучать современное нам общество по интернет-источникам, в первую очередь. Медиапамять перестает быть короткой.
Способность интернета выступать в качестве института/ресурса долгой памяти в последние годы привлекает внимание гуманитарной науки. Так, Д.А. Аникин и А.Ю. Бубнов трактуют интернет как медиатор памяти, трансформирующий виртуальными стратегиями коммуникации распространение коллективной исторической памяти [Аникин, Бубнов]. Сходную позицию демонстрирует А.В. Пестова, рассматривающая интернет как «архив» культурной памяти [Пестова]. Эпифеномены интернета как инструменты памяти изучались, например, А.В. Шуталевой и Е.А. Путиловой, анализировавшими роль интернет-мемов в трансляции социальной памяти [Шуталева, Путилова], а также Л.В. Зиминой, на основе сравнения книгопечатания и электронного издательского дела определившей гипертекстовые технологии в качестве идеальной модели культурной памяти [Зимина]. Отметим, что проникновение цифровых технологий во все сферы повседневности не может оставить в стороне практики памяти. Интернет впитал и дал новую жизнь всем литературным жанрам, связанным с памятью, от дневников (и здесь необходимо вспомнить феномен блогосферы, в которой частный дневник гибридизирован со СМИ) до мемуаров, вызвал к жизни многопользовательские компьютерные игры на историческую тематику, открыл архивы, позволил «реанимировать» присутствие исторических личностей через фейковые тематические аккаунты социальных сетей. Как показывает Е.Н. Шапинская, в цифровом (пост)историческом пространстве соседствуют самые разные виды репрезентаций исторического прошлого, от академического дискурса до чисто игровых форм [Шапинская]. Анализ медиатизации мемуарных свидетельств в блогах и социальных сетях позволил М.А. Агеевой отнести к мемориальным и ностальгическим ресурсам Рунета не только тематические исторические сайты и аудиторные академические проекты, но и все виды социальных сетей, поскольку их целью является актуализация старых связей, поиск и объединение людей, имеющих, в том числе, и общее прошлое [Агеева, с. 69]. Автобиографические, коммеморативные, мемориальные и мемуарные медиатексты являются неотъемлемым элементом медипространства, выступая каркасом пользовательской самопрезентации, наррации и сторителлинга. Все эти материалы интерактивны и коннективны, они встроены в социальную коммуникацию и включены в принципиально не завершаемый полилог. Его содержание избыточно, конфликтно и комплементарно одновременно. С одной стороны, классические стратегии рациональной работы с информацией проблематичны в сверхнасыщенной среде, где информационный мусор трудно отделить от качественного знания, и где субъект чаще ориентируется на эмоционально-эстетические критерии. С другой стороны, полицентричность образов Прошлого противостоит четким классификационным схемам. То, что сегодня воспринимается как мусор, завтра может стать надежным свидетельством ушедших дней, позволяющим реконструировать их.
Пользователи не просто играют в историю в медиасреде, поскольку общество перестает воспроизводиться в чистых офлайновых формах. Приходит время писать историю цифрового общества и создавать цифровую философию истории [Артамонов, Устьянцев]. Поэтому главной характеристикой интернета как пространства памяти является тотальная цифровизация следов Прошлого, когда сам след доступен для познания субъектом только при условии, что он объективирован в цифровой форме, и инструменты его познания опираются на цифровые медиа. Главным императивом производства памяти становится принцип «не запостил – не было!», имеющий значение не только для установления онтологического статуса событий, но и для их темпорального осмысления. Учитывая, что навыки нецифрового восприятия прошлого (через печатные тексты и аналитический контакт с артефактами), как минимум, упрощаются, а медиаграмотность развивается, пределы цифровизации Прошлого представляются бэконианскими идолами рода. Опыт карантинных мер в связи с пандемией COVID-19 показал, что в условиях развитой цифровой медиасферы баланс онлайн- и офлайн-коммуникации – скорее, дело случая, чем сознательный выбор человечества. Предсказанный футурологами тотальный переход на цифровую коммуникацию произошел не в результате постепенной эволюции, а как вынужденная мера перед лицом планетарной угрозы.
В монографии осуществлен анализ роли и значения современной медиасреды в воспроизводстве и трансляции мифов о прошлом. Впервые комплексно исследованы основополагающие практики конструирования социальных мифов в современных масс-медиа и исследованы особенности и механизмы их воздействия на общественное сознание, масштаб их вляиния на коммеморативное пространство. Проведен контент-анализ содержания нарративов медиасреды на предмет функционирования в ней мифов различного смыслового наполнения. Выявлены философские основания конструктивного потенциала мифов о прошлом и оценены возможности их использования в политической сфере.
Известный историк науки из университета Индианы Мари Боас Холл в своем исследовании дает общий обзор научной мысли с середины XV до середины XVII века. Этот период – особенная стадия в истории науки, время кардинальных и удивительно последовательных перемен. Речь в книге пойдет об астрономической революции Коперника, анатомических работах Везалия и его современников, о развитии химической медицины и деятельности врача и алхимика Парацельса. Стремление понять происходящее в природе в дальнейшем вылилось в изучение Гарвеем кровеносной системы человека, в разнообразные исследования Кеплера, блестящие открытия Галилея и многие другие идеи эпохи Ренессанса, ставшие величайшими научно-техническими и интеллектуальными достижениями и отметившими начало новой эры научной мысли, что отражено и в академическом справочном аппарате издания.
Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.
Основание и социокультурное развитие Санкт-Петербурга отразило кардинальные черты истории России XVIII века. Петербург рассматривается автором как сознательная попытка создать полигон для социальных и культурных преобразований России. Новая резиденция двора функционировала как сцена, на которой нововведения опробовались на практике и демонстрировались. Книга представляет собой описание разных сторон имперской придворной культуры и ежедневной жизни в городе, который был призван стать не только столицей империи, но и «окном в Европу».
«Медный всадник», «Витязь на распутье», «Птица-тройка» — эти образы занимают центральное место в русской национальной мифологии. Монография Бэллы Шапиро показывает, как в отечественной культуре формировался и функционировал образ всадника. Первоначально святые защитники отечества изображались пешими; переход к конным изображениям хронологически совпадает со временем, когда на Руси складывается всадническая культура. Она породила обширную иконографию: святые воины-покровители сменили одеяния и крест мучеников на доспехи, оружие и коня.
Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .