Историческая память в социальных медиа - [26]
Frosh P. The Gestural Image: The Selfie, Photography Theory, and Kinesthetic Sociability // International Journal of Communication. 2015. № 9. Рр. 1607–1628.
Глава 2
Хисторитейнмент: образы прошлого в информационно-развлекательном пользовательском контенте
В данной главе рассматриваются процессы «историзации» информационно-развлекательного пользовательского контента, так называемого инфотейнмента, гибридизирующего информационные и развлекательные форматы в новых жанрах. Авторы сосредоточат свое внимание на трех характерных его видах – фейках, мемах и селфи, каждый из которых может быть отнесен к креолизованному тексту (интегрирующему вербальные и невербальные средства). Мы расположили их по убыванию значения вербальных форм при росте значения форм визуальных.
2.1. Исторический фейк как инструмент постправды
Хотя слово «фейк», широко распространенное среди пользователей интернета, прочно вошло в современный словарь медиаисследований, как научный термин оно еще не сформировано. На сегодняшний день фейк представляет собой американизм, произведенный от английского слова fake, означающего «плутовство», «подделку», «фальшивку». Семантическое поле слова задается категориями «мистификация» и «фальсификация». Первая фиксирует богатую традицию введения массовой аудитории в заблуждение, сформировавшуюся в области искусства. Плеяда вымышленных авторов («покойный» Белкин, Козьма Прутков, Черубина де Габриак и др.) захватывала умы своих современников, воспринимавших литературные маски в качестве достоверных личностей. Вторая также включает в себя подделку вещей и персональных данных, но отличается от мистификации намерениями (как правило, преступными) и последствиями (причиненный вред). Грань между мистификацией и фальсификацией весьма тонка и имеет исключительно юридический характер, т. е. определяется на основании действующего законодательства. В медиасфере мистификация и фальсификация не разграничиваются, ложные сенсации в СМИ больше двух сотен лет обозначались единым термином «газетная утка». Именно он и сдает позиции моде на «фейки».
Содержательно фейки от газетных уток не отличаются, принципиальную новизну им обеспечивают именно технологии производства информации, включающие интернет-системы производства и распределения обыденного, повседневного знания и провоцирующие сетевых акторов на коллективные действия. Исторические фейки интегрируют технологии создания сетевых фейков, исторические интерпретации и историческую лженауку в оперативных локальных форматах сетевого контента, производимого для того, чтобы наносить эмоциональный и репутационный урон противнику, разрушая систему аргументации его исторической идентичности. Реализуясь в соответствии с идеологией информационных гибридных войн, исторические фейки становятся ведущим инструментом постправды.
Что такое интернет-фейк?
Основные подходы к определению интернет-фейков формируются в русле анализа новостного контента. Новости отражают события, структурируемые по следующим тематическим блокам – ожидаемые запланированные события (выборы, чемпионаты, фестивали…), неожиданные происшествия (погодные катаклизмы, чрезвычайные происшествия, преступления…), открытия (в науке и технике). Классический новостной дискурс обслуживает функцию информирования, реализуя три взаимосвязанные характеристики сообщения – аттрактивность (привлекательная форма подачи материала), точность (высокая степень релевантности отражения события) и достоверность (подлинность события, подтвержденная заслуживающими доверия источниками) текста [Мельникова, с. 9–10]. Новости крайне важны для своевременного обновления когнитивной картины мира индивида, поэтому они являются неизменным элементом социальной коммуникации.
Важно отметить, что новости социальных медиа отличаются от новостей в классическом смысле. В новостные ленты сервисов попадает любой новый контент пользователя, независимо от его соотнесенности с традиционным жанром новостей. Поэтому сетевые новости всегда шире по содержанию, чем классические новостные тематизмы. Именно ложные сообщения сетевых новостных лент получили название фейк-ньюс, дав название новому типу информации.
К наиболее типичным дефинициям можно отнести определение Э. Хант, согласно которому фейк-ньюс представляют собой информационную мистификацию или намеренное распространение дезинформации в социальных медиа и традиционных СМИ с целью введения в заблуждение для того, чтобы получить финансовую или политическую выгоду [Hunt]. Исследователи подчеркивают развлекательный характер нового жанра и вариативность степени недостоверности фейковых сообщений [Панченко, 2013, с. 169]; манипулятивный, маскарадный, постановочный характер фейковых сообщений [Шестак, с. 159], их гротескность, неожиданность, способность соединять реальное и фантастическое [Панченко, с. 181]; трактуют фейк как антиисточник информации, разрушающий профессиональные стандарты журналистики [Ильченко, с. 71]. Но в целом конструкции определений следуют дефиниции Э. Хант или прямо его воспроизводят [см., например, Малюкова, с. 168]. Ключевым руслом модернизации определения является полемика о значимости целей коммуникатора при производстве фейк-ньюс. Все большую влиятельность получает позиция, в соответствии с которой фейком является любой ложный контент независимо от намерений автора [см., например, Суходолов, Бычкова, с. 155]. Не только халатность, но даже случаи добросовестного заблуждения трактуются как фейк.
В монографии осуществлен анализ роли и значения современной медиасреды в воспроизводстве и трансляции мифов о прошлом. Впервые комплексно исследованы основополагающие практики конструирования социальных мифов в современных масс-медиа и исследованы особенности и механизмы их воздействия на общественное сознание, масштаб их вляиния на коммеморативное пространство. Проведен контент-анализ содержания нарративов медиасреды на предмет функционирования в ней мифов различного смыслового наполнения. Выявлены философские основания конструктивного потенциала мифов о прошлом и оценены возможности их использования в политической сфере.
Известный историк науки из университета Индианы Мари Боас Холл в своем исследовании дает общий обзор научной мысли с середины XV до середины XVII века. Этот период – особенная стадия в истории науки, время кардинальных и удивительно последовательных перемен. Речь в книге пойдет об астрономической революции Коперника, анатомических работах Везалия и его современников, о развитии химической медицины и деятельности врача и алхимика Парацельса. Стремление понять происходящее в природе в дальнейшем вылилось в изучение Гарвеем кровеносной системы человека, в разнообразные исследования Кеплера, блестящие открытия Галилея и многие другие идеи эпохи Ренессанса, ставшие величайшими научно-техническими и интеллектуальными достижениями и отметившими начало новой эры научной мысли, что отражено и в академическом справочном аппарате издания.
Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.
Основание и социокультурное развитие Санкт-Петербурга отразило кардинальные черты истории России XVIII века. Петербург рассматривается автором как сознательная попытка создать полигон для социальных и культурных преобразований России. Новая резиденция двора функционировала как сцена, на которой нововведения опробовались на практике и демонстрировались. Книга представляет собой описание разных сторон имперской придворной культуры и ежедневной жизни в городе, который был призван стать не только столицей империи, но и «окном в Европу».
«Медный всадник», «Витязь на распутье», «Птица-тройка» — эти образы занимают центральное место в русской национальной мифологии. Монография Бэллы Шапиро показывает, как в отечественной культуре формировался и функционировал образ всадника. Первоначально святые защитники отечества изображались пешими; переход к конным изображениям хронологически совпадает со временем, когда на Руси складывается всадническая культура. Она породила обширную иконографию: святые воины-покровители сменили одеяния и крест мучеников на доспехи, оружие и коня.
Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .