Исследования о самовольной смерти - [28]

В 1794 году умер один из замечательных французских писателей Sebastien Chamfort. Утверждают, что самца лучшие речи графа Мирабо составлены ему Chamfort’oм. Во время революции Chamfort выражал сильное неудовольствие по поводу многочисленных жертв террора; тогда его заключили в темницу, из которой вскоре выпустили. Когда же его вторично хотели посадить в тюрьму, Шамфор предпочел лучше умереть, чем томиться в неволе и выстрелил в себя из пистолета. Пуля пробила ему нос и засела в глазнице. Удивляясь, что он еще не умер, Шамфор перерезал себе горло бритвой и пытался открыть себе вены. Окровавленного, изуродованного его уложили в постель и здесь, в то время как доктора перевязывали его многочисленные раны, Шамфор твердым голосом продиктовал свое последнее признание: «Я Себастиан Рош-Николай Шамфор объявляю, что лучше хочу умереть свободным человеком, чем жить в темнице и никогда меня не заставят войти живым в тюрьму [65]).

У Desétangs в его сочинении «du Suicide politique en France» можно найти длинный перечень самоубийств, вызванных во Франции ужасами Французской революции. Подвергшиеся проскрипции несчастные Жирондисты один за другим погибали от самоубийства, избавляя себя добровольною смертью от преследований Монтаньяров. Ужасы и несправедливости Террора внушили такое отвращение к представителям республиканской партии, одержавшей верх над Жирондистами, что даже женщины не хотели оставаться в долгу у извергов французской революции. Не желая пережить потерю своих мужей и любовников, погибших под ударами гильотины, эти несчастные нарочно навлекали на себя гнев Конвента, чтобы подвергнуться той же участи, как погибшие милые им люди. Они писали дерзкие письма; открыто кричали: «Vive le roi», и смело шли на эшафот, проклиная своих гонителей. Какое отчаяние, какая почти не человеческая злоба и ненависть к гонителям обуревала жертвами революции, можно судить по тем письмам, которые получали представители республиканского правительства от несчастных роялистов. Desétangs приводит письмо графа Флери к председателю революционного трибунала.

«Душегубец, кровопийца, проклятый низкий людоед, чудовище, негодяй, мерзкий, презренный убийца, ты погубил мою семью, ты посылаешь сегодня на эшафот моих друзей и единомышленников, так знай-же, что и я разделяю их взгляды и чувства; ты можешь и мне приготовить ту же участь как и им. Граф Де Флери.»

По получении этого письма Дюма и Фукье сейчас же приказали привести к себе несчастного графа Флери и по выслушании его проклятий в тот же день предали его смертной казни.

Один из сыновей Рошфора вместе с отцом и двумя другими роялистами приговорены к смертной казни чрез расстреляй. Рота солдат по команде производит залп. Трое окровавленных осужденных падают, но ребенок 16 летний Рошфор каким то чудом уцелел. Умиленные зрители умоляют о пощаде. Он молод, ему только 16 лет, он еще может сделаться хорошим республиканцем. Солдаты колеблются, начальник обещает Рошфору помилование, но ребенок с негодованием отказывается изменить заветам своего отца.

«Не хочу вашей пощады», восклицает он, обнимая со слезами на глазах окровавленный труп своего отца, «я хочу смерти», я роялист, «vive le roi»[66]). Раздается приказание произвести вторичный залп и юный герой падает мертвый.

До какой степени безотрадна была жизнь Франции во времена первой республики, видно из того, что самые светлые и смелые умы были погружены в глубокое отчаяние и даже великий Наполеон в молодости несколько раз был близок к самоубийству.

В воспоминаниях М. Либри о молодости Наполеона И-го можно найти собственное признание этого величайшего всемирного гения, что в молодых годах он томился окружающею его жизнью, презирал людей, распоряжавшихся судьбами Франции и часто помышлял о самоубийстве.

Во время Египетского похода Наполеон едва не погиб от самоубийства. С немногими своими друзьями Бертоле, Монгом и др. Наполеон отважился на маленьком корабле «Мирона» отплыть из Египта во Францию почти ввиду всего английского флота. Это отчаянное путешествие сначала шло удачно, но вдруг в Средиземном море показалась многочисленная флотилия. Полагая, что «Мирона» окружена английским флотом, Наполеон призывает на совет своих генералов и спрашивает их, возможно-ли попытаться спастись от плена, или же лучше сдаться на капитуляцию. Гробовое молчание служит ответом на этот вопрос Бонапарта. Тогда Наполеон восклицает: «надо взорвать наш корабль»! «Да», отвечает Монг, «это единственное наше спасение». Наполеон идет на палубу, а Монгу даст приказание взорвать пороховой склад.

Между тем неприятельский флот приближается и спутники Наполеона с восторгом убеждаются в том, что это нейтральные корабли. Бегут за Монгом и передают ему радостную весть в ту самую минуту, когда он с горящим фитилем в руке уже собирался поджечь порох. Еще одно мгновение и корабль взлетел бы на воздух [67]). Но судьба хранила Наполеона. Сам Наполеон в последствии рассказывал, что вскоре после взятия Тулона ему пришлось пережить очень тяжелые дни. Он приехал в Париж. Денег у него было очень мало и к тому же, благодаря интригам депутата Обри, он лишился своего жалованья. Мать его в это время жила в Марселе с дочерьми в страшной нужде. Наконец всё его деньги вышли, не было никакой надежды на улучшение материального положения. Он решился на самоубийство; вышел из дому и направился к Сене… Еще минута и всемирная история не занесла бы на свои страницы имя Императора Наполеона Великого, а в летописях самоубийц значилось бы, что генерал Бонапарт утопился в Сене вскоре после взятия им Тулона. Но судьба предназначала Наполеону великий жребий и не допустила его погибнуть в холодных волнах родной реки, его ждала необыкновенная будущность и одинокая гробница на пустынном острове, омываемом волнами великого, непобедимого океана.