Исследования о самовольной смерти - [26]
Но с другой стороны Вольтер часто с свойственным ему сарказмом осмеивал самоубийство. Впрочем тогдашние суровые законы о самоубийстве его возмущали и он всю ответственность за их несправедливость и жестокость возлагал на каноническое право, которое считал первым источником этих законов, ибо нигде в священном писании нельзя найти запрещение самоубийства, а тем более не следует за него наказывать. Вольтер выражает желание, чтобы те лица, которые решили окончить жизнь самоубийством, излагали бы письменно перед смертью свои воззрения на самоубийство. Он полагает, что собрание этих мыслей будет не бесполезно для истории цивилизации. К защитникам самоубийства следует отнести Десланда. Вольтер уверяет, что Десланд, автор сочинения «Réflections sur les grands hommes morts en badinant», проклинал перед смертью мысли, высказанные в этом сочинении и просил сжечь свою книгу. В этой книге он доказывал, что смерть нужно встречать с веселой улыбкой, потому что смерть великое благо для всех больных и страждущих людей. Он признает, что есть много случаев, в которых самоубийство покрывает славою тех, кто к нему прибегает, как к средству выйти из этого мира без страха и без сожаления. Он восторгается самоубийством Албитиуса Силуса, о котором мы упоминали в 1 части нашей книги. Он одобряет взгляды, высказанные Сенекою в его трагедии Фиваида. Он утверждает, что право распоряжаться своим существованием приобретается каждым человеком вместе с появлением на свет. Считать преступником того, кто укоротил свою жизнь — верх несправедливости; но к сожалению законы далеко не всегда справедливы и разумны…
К числу писателей сильно осуждавших самоубийство следует отнести Апиано Буанафеда. Сочинение его, история философии и критики самоубийства, изданное в Италии в 1762 году, было переведено на французский язык в 1843 г. Армелином и Л. Ф. Гериным. В числе сочинений, посвященных самоубийству, следует отметить сочинение знаменитой французской писательницы Г-жи Сталь, дочери известного министра Якова Некера, «de l’influence des passions sur le bonheur des individus et des nations, изданном в первый раз в 1796 году. В этом своем труде Г-жа Сталь с свойственным ей остроумием и изяществом слога высказывает крайне оригинальные мнения, из которых вполне ясно, что она защищает самоубийство. Некоторые её положения однако ошибочны; так например она полагает, что преступники почти никогда не лишают себя жизни. Это её положение опровергается неоспоримыми статистическими данными, собранными у Кетле, Морзелли, Легуа, Ломброза, Лихачева и др. Поводом к самоубийству, по мнению Г-жи Сталь, почти всегда является отвращение к жизни, поэтому решимости умереть должны предшествовать зрелые рассуждения и отчеты о своих поступках, потому-то между преступниками самоубийства очень редкое явление; само Провидение не хотело дать в руки преступников этот возвышенный способ прекращения страданий. Трудно, говорит она, чтобы нас не интересовал человек, стоящий выше природы, в тот момент, когда он отвергает жизнь, когда силою своей воли он умеет победить одно из величайших чувств инстинкт самосохранения. Так же точно трудно не верить в благородство стремлений человека, который лишается жизни вследствие сокрушения сердца и хорошо, что настоящие преступники не способны на такой поступок, иначе каждому благородному человеку с горечью пришлось бы сознавать, что он не вправе отказать в уважении такому существу, которое возбуждает в нас отвращение. Далее Г-жа Сталь говорит, что если бы люди больше думали о смерти и во всякое время готовы были бы без страха и сожаления встретить её приближение, они были бы несравненно счастливее, потому что тогда смелее шли бык высокой, хотя и опасной цели, зная, что в случае неудачи им не придется подвергаться превратностям судьбы, так как ключ от смерти в их собственных руках.
Много лет спустя появилось сочинение той же писательницы под заглавием «Reflection sur le suicide. Г-жа Сталь уже не прежняя поклонница философии 18 века; её страсть немного поулеглись. «Прежде я хвалила самоубийство, пишет она, потому что тогда я была в полном расцвете горячей молодости и гордости, но теперь я исправилась». Однако и в этом своем сочинении она далеко не безусловно осуждает самоубийство. Правда она называет его l’homicide de soi meme, но всё-таки допускает его целесообразность в иных случаях, как например, когда человек приносит себя в жертву не ради себя, но ради свободы. Затем она замечает, что, хотя и есть поступки более преступные, чем самоубийство, однако же ни один из них не лишает нас на всегда покровительства Божьего. В этом же трактате Г-жа Сталь высказала мысль, что страдание одно из необходимых условий для достижения счастья; не имея понятия о страдании, мы не ценили бы счастья. Мысль эта лежит в основании всех пессимистических теорий новейшего времени, учащих, что страдание есть положительное понятие, а наслаждение отрицательное. Таким образом Г-жа Сталь опередила свой век и выставила такой тезис, который находится в противоречии с тем, что она говорит дальше в этом своем труде, называя нашу жизнь единственным сокровищем, которым мы обладаем. Для совершения самоубийства нужно много храбрости, но за то, говорит она, в самоубийце мы не найдем стойкости и твердости характера. Чтобы расстаться с благом и идти на встречу неизвестности, надо иметь храбрость, но чтобы, не смотря на мучения и горе, остаться жить надо иметь стойкость, которой-то и нет у самоубийц. Вообще нужно находиться в состоянии бешенства, чтобы заглушить в себе инстинкт самосохранения, если только на такую жертву не принуждает нас религиозное чувство. Впрочем сокрушение, вызванное потерею лиц, соединенных с нами узами любви, могло бы служить оправданием самоубийства, так как страдания, вызываемые несчастной любовью, или разлукою с любимым человеком превосходят часто паши силы, данные нам Богом. В этих последних строках сказалась вполне страстная, любящая натура великой писательницы. Она не знает ничего выше и сильнее в жизни, как любовь. Это исповедь чуткой, болезненно-страстной души, выдающейся женщины, так много испытавшей па своем веку. За такую исповедь нельзя осуждать Г-жу Сталь, как Гр. Дзедушицкий, тем более, что у того же Дзедушицкого мы находим
