Исповедь пофигиста - [4]
Но до Крещатика мы, слава богу, не доехали. «Волга» затормозила у какого-то здания: задок чуть не перелетел через передок, а мы волчком на тротуар. Все урны посносили… Пока кружились да разворачивались, я успел увидеть, куда нас занесло: прямо к райотделу милиции. «Волга» стоит перед самым входом вся в дырках. И уже в ментах.
Через две улицы мои бандиты сменили номера. Я даже не глушил двигатель, а голову держал руками, чтоб она не так тряслась.
— Мы что ж, — дрожу, — за ментами гнались?
— Нет.
— Тогда чего ж они в ментовку приплыли?
— А больше им некуда. Усохни!
Потом меня погнали по дурацкому адресу, сел парень-мент — и снова на стрелку. И так до утра…
За каждую такую ночь Андрей мне отстегивал тридцать долларов, днем я отсыпался.
Андрей ко мне подобрел, позволил возить себя на «БМВ». Как-то на стрелке я видел самого Папу: для рядового бандита — память на всю жизнь! Вообще, Папа в Киеве бывал редко. Его в городе нет, он ни при ком и ни при чем. Все команды только с глазу на глаз, по телефону никакого базара — ни заданий, ни угроз: приедешь — поговорим. А на сборища Папа всегда посылал… Чижика или Стрижика, как его?
Когда Папа приезжал на фирму, мы сразу же становились вдоль стенки по стойке смирно, все, кроме Андрея. Но и с Андреем, племянником своим, Папа за руку не здоровался.
Сперва заходила его правая рука — Чижик или Стрижик… На три буквы… Во, Чук! За ним еще пара борзых, а потом уж и сам Папа с несколькими насекомыми.
Папе под пятьдесят. В миру звали его Виктор Рыбкин, за глаза Рыбка. А кодла его так и звалась — бригада Рыбки. За всю свою жизнь Папа всего восемь лет жил на свободе. Зато вор в законе, бронированная «вольво», вилла под Киевом, жена и двое детей в придачу. Труба!
Голова полуседая и полулысая (волосы чуть-чуть пробиваются), вся в шрамах. С его авторитетом можно и вообще без волос жить. Вел себя строго: входил не как моряк — влево-вправо, — а спокойно, вдумчиво, по сторонам не смотрел, только перед собой.
А мы, я уже сообщал, сразу сами по стенке и не дергаемся. Андрей предупреждал:
— Дернетесь — получите пулю без базара, потом посмертно реабилитируем.
Пока Папа молчит — стоим, скажут уйти — уходим. Пионерлагерь! Свои звали его Витя; я, Рыжий, вообще не мог к нему обратиться напрямик, даже с вопросом. А он ни с кем, кроме Андрея, не базарил. Андрей говорит ему:
— Мы купили грузовик с водителем.
— Как ездит?
— Нормально. Жрет мало.
Это он о машине, хотя я тоже жру мало.
Витя, Папа наш, никогда не ругался. Он всегда был то ли под кокаином, то ли под героином, как бы размягченный: сядет, развалится на стульчике и тихо-тихо говорит. Девочек обожал. Когда ездил по бригаде, в машине всегда была телка. Такой и в календаре не увидишь.
В папиной бригаде было до тысячи лбов.
— От какой бригады?
— От Рыбки.
Папа имел гостиницы и заправки. Но что, он сам будет бензин разливать? Он говорит:
— Саша, хочешь заработать бабки? Бери сто тысяч баксов, покупай заправку; деньги все мне, а я тебе буду платить по полной ставке.
Папа по мелочи не дурил. Таких фирм, как наша, у него около трехсот. Не отдашь бабки — в Турцию!
Пасли фирмы спецкодлы по двадцать-тридцать человек.
В звене, например, Белого шестеро, все с утра на колесах. Эти знают еще человек двадцать — и все. Бывает, встречается пацан с пацаном, выясняют отношения:
— Ты откуда, бля?
— От Рыбки.
— И я, бля, от Рыбки…
Кунаки!
А Папу по имени знали все, весь Киев знал как честного и порядочного гражданина города. Таких пап здесь было много: был Солоха — погиб; Чайник был; Пуля, по мне, самый классный папа — убили; Фашиста подрезали.
В последний раз, когда я видел Папу на фирме, он вдруг начал исповедоваться. На него вдруг такое нашло, что нам всем жутко стало: такие сцены не для зрителей. Не для живых зрителей…
— Все мы на этом свете временные, ничего нет постоянного. Но мы, бандиты — самое короткое из временного: меня убьют — другой придет. А меня убьют, и скоро. Бандиты дружно не живут: каждому хочется иметь больше. Хочешь иметь больше — убивай. Добро без сторожа не лежит.
А? Что? Ашуг!
Позднее, когда я уже совсем было собрался в Германию и сказал об этом Андрею, он посмотрел на меня почти с грустью:
— Забудь об этом. Иначе позвоню Папе. Выхода отсюда два: либо на тот свет, либо в тюрьму. Никакой Германии в этом списке нет. Лука, ты дурак, ты в жизни ничего не смыслишь. Бандит — это светлая творческая личность.
Я не спорил. О чем спорить с бандитом? Я ненавидел бандитов, но иногда они помогали мне жить. Когда у меня украли машину, которую я вывез из Германии, и следователь ее нашел, он честно сказал, что поделать ничего не может, потому что у него семья, а кроме как «следить», он ничего не умеет, но… я-то должен знать, как это делается. Конечно, я знал.
На моей машине ездил сотрудник отдела по борьбе с бандитизмом одного из киевских РОВД, ездил, гад, по липовым документам, на новых номерах.
Вот тогда я и взял бандитов со своей фирмы вышибать мою частную собственность. Повозили мы «борца с бандитизмом» в багажнике, в Борисполь съездили. Он чистосердечно во всем покаялся: машину отдам, деньги отдам.
В романе «Герр Вольф» – Гитлер в переломнейший момент его судьбы – в момент наступления немцев на Кавказ и Сталинград.Действие разворачивается от прибытия фюрера 16 июля сорок второго года в ставку «Вервольф» близ Винницы для личного руководства операцией «Блау» – до первых чисел февраля сорок третьего – тотальной капитуляции армии Паулюса. От момента эйфории и космических надежд – до полного крушения иллюзий и жесточайшего разочарования.Впервые в художественной литературе – Сталинградская битва и битва за Кавказ – глазами Гитлера и германского генералитета.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.