Ислам в России и Евразии XVI - ХХI вв. - [187]
То же можно сказать и о съемках фильма «Последний бек» Ш. Сабинского (1930), не сохранившегося до наших дней: «Было интересно наблюдать за “игрой” муллы. Когда он заметил, что камера поворачивается в его сторону, он закрыл лицо руками и наклонил голову. Его губы постоянно что-то шептали (он просил прощения у Аллаха или проклинал нас). Но “святой отец” ошибся в расчетах. Он прятал лицо во время репетиции и, волею судьбы, в момент настоящей съемки оставался спокоен. После каждого кадра он бежал к арыку и совершал омовение. Он был в ужасе, когда понял, что мы его провели. Но скоро успокоился, когда мы в шутку сказали ему, что фильм не будет демонстрироваться в Узбекистане, а только в Москве»>1.
Зрелищный потенциал религиозных обрядов был использован и в фильме «Дочь святого» Олега Фрелиха, который демонстрировался в Средней Азии и в других советских республиках. Частично снимавшийся в погребальном комплексе Шахи-Зинда в Самарканде, этот фильм охватывает эпоху с начала века до 1920-х гг.>1358>>1359
Ислам (исповедуемый суфийским братством нашкбандия) показан в фильме Фрелиха, как верования прошлого: древние замшелые традиции, подобные полуразрушенным мечетям, кадры которых появляются в начале фильма. Они сопровождаются весьма красноречивыми интертитрами: «В древних городах», «Среди пыльных мечетей», «Нет бога, кроме Бога». Мрачные тяжелые своды мечетей скрывают «пыльные молитвы» и странные «праздники». Ишан берет Коран, подносит к лицу и, покачиваясь, произносит молитвенную формулу. Начинается зикр.
Фильм «Дочь святого» демонстрировался в Узбекистане и в других советских республиках, но в сопровождавшем его докладе, предназначенном для пропагандистов, акцент делался не на антирелигиозной пропаганде, а на индустриализации, коллективизации сельского хозяйства и изменении экономического положения страны>1360>.
Стоит особо отметить, что антирелигиозная пропаганда в значительной мере опиралась на продвижение колхозного строительства и роль женщин в этом строительстве. Так, в фильме «Ее право» Г. Черняка женщина символизирует собой «смычку» между деревней и городом, занимаясь «отходничеством», работая в городе на заводе, когда наступает перерыв в сезонных полевых работах. Фильм посвящен участию женщин Востока в строительстве социализма, окончательно закрепляющем их эмансипацию.
Женщины стали экономическим ресурсом, дополнительной рабочей силой и «заменой пролетариата», они играли важнейшую роль и символизировали движение вперед и перемены в обществе. Женские образы обеспечивали кино значительный пропагандистский и развлекательный потенциал>1. В фильме Г. Черняка «Ее право» (1931) благодаря принципу матрешки Таджи становится одновременно киногероиней своей собственной истории и героиней неизбежной культурной революции, что находит выражение в сцене демонстрации кинофильма и сцене, где лицо молодой женщины замирает на экране, когда ее муж Касым вонзает нож, в киномеханика, так как он перестал перестал крутить ручку аппарата. Мужчины встают со своих мест, чтобы успокоить Касыма, публика просит продолжить сеанс. И Таджи из-за порванного экрана продолжает свою речь: «Социалистическая работа избавит от традиционного и религиозного рабства всех работниц советского Востока, как это произошло со мной». Кинематограф персонифицирует культурную революцию и ее неизбежный характер: «Никто и ничто не сможет остановить мощное движение культурной революции...» - как заявляет оратор-коммунист после показа фильма.
«Рамазан» Наби Ганиева (1932): двойственность антирелигиозного дискурса
Представленные выше фильмы были созданы режиссерами не узбекского происхождения. Чтобы понять неоднозначность участия в советской антирелигиозной политике, следует обратить более пристальное внимание на фильм, снятый одним из первых узбекских режиссеров - Наби Ганиевым (1904-1953). Получив начальное образование в религиозной школе, Ганиев учился в Москве в Высших художественно-технических мастерских (ВХУТЕМАС), которые окончил в 1925 г.>1361>>1362. Вернувшись в Ташкент, он стал актером и консультантом на разных съемочных площадках. Начав с документальных фильмов, в 1930-х гг. Ганиев снял три полнометражные картины: «Подъем» (1931) - о подвигах узбекских стахановцев на текстильной фабрике и маслобойном заводе, «Рамазан» (1932) -на тему антирелигиозной пропаганды и «Джигит» (1936) - ремейк фильма «Чапаев» братьев Васильевых (1934).
Титул «отца-основателя узбекского кино» Наби Ганиев получил уже после войны, сняв картину «Тахир и Зухра» (1945). Фильмы же 1930-х гг. еще отмечены некоторой осторожностью, так как режиссеру приходилось работать под пристальным контролем партии>1363>. Фильм «Рамазан», созданный в поддержку антирелигиозной кампании 1933 г., построен на неоднозначном дискурсе, что связано как с неоднозначностью повествования, так и с несовершенством монтажа.
Тимур (Эргаш Хамраев) - честный и набожный человек, служит одновременно мулле и баю. Он мечтает совершить паломничество в Мекку. Наступает месяц рамазан, и население встречает его по-разному. Служители культа убирают мечеть, а глава партийной ячейки и глава колхоза Наджим (Р. Ахмедов) организуют антирелигиозное собрание в чайхоне и готовятся к сбору хлопка. Но Наджим тайно поддерживает муллу и бая (Я. Азимов), вместе с ними выступает против советской власти и пытается помешать работе колхозников, используя для этого ислам и пост. Кроме того, он совершает диверсию, разрушая систему ирригации колхозных полей. Пытаясь починить плотину, глава партийной ячейки падает в воду и начинает тонуть. Не медля ни секунды, Тимур бросается в воду и спасает его, нарушая при этом пост (запрещающий омовения). Все собираются вокруг спасенного, включая и главу колхоза, обещавшего Тимуру помочь с паломничеством в Мекку. В конце фильма его предательство обнаруживается.
