Искусство жить (с)нами - [4]

И сколько бы не просил Еремей собак принести ему его вещи, они не пытались. Утерев покрывшуюся инеем бороду, он по-звериному закричал, да так, что бывалые псы поднялись с земли и насторожили уши.

— А! Мамочки, как холодно! Аааа!

* * *

Холод позволял думать Еремею быстро и решительно. Он понимал, что если не добыть тёплой одежды, то в любом случае он умрёт от переохлаждения. А выйдя на лёд, есть хоть какой-то малый шанс, что быстрое передвижение не даст опоре под ногами затянуть его.

Еремей подошёл к самому краю берега, лёг на снег животом, по-солдатски подполз ко льду и разгрёб снег руками. Верхний слой льда выглядел как мелкая белая стружка, оставленная после бурения лунки, хорошо скованная морозом. Он аккуратно, дрожащий от холода и страха рукой, потрогал поверхность, как и ожидалась, она была твёрдая. Тогда Еремей со всей силы надавил ладонью на лёд, никаких изменений не было.

— Интересно… — пробормотал академик себе под нос.

Научный интерес понемногу стал вытеснять из разума страх. Еремей поднялся на ноги и посмотрел на собак. Те спокойно лежали на снегу неподалёку.

«Ладно, если буду кричать, то подбегут», — подумал он.

Глубоко вздохнув, Еремей шагнул обеими ногами на лёд на расстояние буквально тридцати сантиметров от берега.

— Раз, два, три, четыре, пять, — считал академик, внимательно наблюдая за своими стопами. — Шесть….

Верхняя корка, как будто не тая, а расплавляясь, начала растекаться под шерстяными носками. Как только маленькие кристаллики белого льда стали расступаться под стопами мужчины, он тут же сорвался с места и одним прыжком добрался до берега.

— Ясненько… — сказал Ерёма в пустоту. — Барбосы! — крикнул он собакам, всё так же лежащим на снегу. — Если Я утону, передайте моей жене, что Я ошибся!

Отойдя немного назад для разгона, Еремей Иванович, что было сил, побежал по льду в сторону своего тулупа. Как и в прошлый раз, стометровку он преодолел быстро. Остановившись у вещей, он начал громко, чтобы перекричать собственную панику считать вслух.

— РАЗ! ДВА! ТРИ! ЧЕТЫРЕ…

Подобрав тулуп и шапку, не дожидаясь шестой секунды, он помчался обратно к берегу. Добежав, Еремей упал на землю и громко рассмеялся, борясь с приступом сильнейшего кашля. Подойдя к рядом лежащему белому псу, он укрыл его и себя тулупом, чтобы быстрее нагреть нужную температуру внутри верхней одежды.

— Вот, видишь, Белый, тулуп нам добыл, вот сейчас отдышусь и рюкзак с сумкой добуду.

Немного отогревшись, Еремей таким же способом вернул со льда рюкзак и сумку, в которой была собрана маленькая химическая лаборатория, для взятия первичных проб. Рисковать и пытаться выдернуть из ледяной хватки свои валенки Еремей не стал.

В рюкзаке в основном были личные вещи Еремея, сменная одежда, блокноты, книга и несколько справочников. Самым полезным, на тот момент в рюкзаке было только две банки паштета и банка консервированной кильки. Во внутреннем кармане Еремей так же нашёл швейцарский нож с компасом, подаренный коллегами из Швейцарии. Из сумки с химической лабораторией академик достал две спиртовки и спички.

— Вот так вот, братцы… — сказал он собакам, раздирая на листы справочник по метеорологии.

Порезав на куски часть брезента от сумки, Еремей примотал два плотных куска ткани к стопам тонкими шнурками, это должно было заменить подошву обуви. Наломав от мёртвого дерева горку мелких веток, он сложил их под большой сосной, по округе которой было не так много снега. В туже кучу к мелким веткам пошли оторванные листы справочника. Еремей поджёг обе спиртовки и, укрывая их от ветра, поставил под низ костра. Бумага быстро прогорела, а мелкие ветки дали только мутный белый дым.

— Нет, нет, нет… — зашептал Еремей, стараясь раздуть пламя на мокрой древесине. — Бляха-муха! А-а, чёрт!

Ни одна из попыток разжечь костёр не увенчались успехом. Бумага быстро прогорала, не успевая высушить и поджечь дерево.

— Барбос! — обратился он к белому псу. Размышлять вслух, было для него сейчас единственной возможностью рассуждать здраво. — Мы ведь от Ванавара шли вверх, да? Кажется, на север… значит, село ниже будет, а где будет село, там и переправа. Я ведь прав, а, Барбос?

Собака лишь быстро дышала в ответ.

Собрав все вещи, покрепче укутавшись в тулуп, Еремей отправился вдоль реки на юг в сторону села Ванавара. Собаки, даже без каких-либо команд, тут же пошли за ним. Чтобы забить тяжёлый голос в голове, который называется мыслями, Еремей продолжал громко разговаривать с псами.

— Зачем нужно было вообще переходить реку? «Феномен» то был всё равно по той стороне. Какая глупость… просто глупость. Настоящим виновником всех их смертей есть тот, кто написал этот безумный план. Это он виноват, не Я. Насколько нужно было быть некомпетентным в своём деле, чтобы по плану, вы слышите меня?! По плану! Написать переход реки по льду в начале ноября месяца. Это безумие! Уж не знаю, конечно, что там со льдом было, но даже такое можно было предусмотреть. И что тут такого, что Я не побежал её спасать? Даже если она побежала меня спасать. А может она и не бежала меня спасать, может она просто поняла, что по ту сторону реки спастись невозможно, вот и побежала на этот берег. Ну, извините меня, если она не догадалась снять тулуп ради собственной жизни, а Я догадался, не уж-то из-за этого меня теперь расстреляют как врага народа?