Искусство жить (с)нами - [12]

Не открывая глаз, Я продолжал стоять, раскинув руки статуей Христа-Искупителя, ощущая кожей, как осаживается выпущенный из хлопушек серпантин, на лицо, на голову, на плечи. Чьи-то объятья. Глубоко в ноздри проник нежный запах женских духов. Тёплое прикосновение мягких грудей со всех сторон невольно натягивало похотливую улыбку на моё беспристрастное лицо. Крепкие мужские рукопожатия. Чей-то нелепый смех, переходящий в хрип задыхающегося. Я продолжаю стоять и внимать миру.

Когда общий гул потихоньку стих, Я открыл глаза. Меня окружала толпа хорошо знакомых мне людей, тех, кого Я считаю здесь в Москве своими друзьями, своей второй семьёй. Молодые девушки, парни, несколько мужчин за тридцать, все стильно одетые с модельными стрижками, ухоженные.

Спина-боль. Кто-то хлёстко шлёпнул меня сзади. Утрированно стиснув зубы то ли от злобы, то ли на показ, Я обернулся. Сзади стаял мой хороший друг и одногруппник Егор. Широко улыбаясь во все белоснежные тридцать зубов, он крепко обнял меня.

— Ну, ты пафосный хрен! Даже не взглянешь.

Егор был на пару лет старше меня. Высок, светловолос, голубоглаз. Подкаченное тело и правильные черта лица делали его эталоном русской мужской красоты. Человек он был наидобрейший из всех существующих для меня на тот момент людей в мире. Счастья, рождаемого его душой, хватало не только ему. Прорываясь наружу, оно находило выход в его голубых глазах и награждало собой всех, кого Егор мог назвать своим другом.

— С днём рожденья, друг! Будь счастлив, — сказал он и отдал меня на растерзание толпе.

Когда шум окончательно успокоился, каждый занялся своим делом. Девчата, налив себе кофе, расселись читать журналы. Ребята сели играть в видеоигры. Некоторые одиночки предпочли усесться за отдельные столики почитать книгу или полазить в инете. Я тоже налил себе в баре горячего кофе и удобно разместился на своём диване в дальнем углу общего зала. Кофе был крепким и очень горьким, с вяжущим кисловатым привкусом. Я не очень любил такой «ядрёный» эспрессо, признаться честно, Я вовсе такой кофе не переносил. По душе были более мягкие сорта, в более популярном виде, разбавленные сливками и сахаром, может даже немного корицы. Но, держа в руках чашку только такого, смольного, сурового зелья, Я мог почувствовать себя так, как чувствует себя отдыхающий после долгой прогулки житель столицы, в меру гурманом умеющий найти истинное наслаждение даже в таком ужасном вкусе. Хотя, может, это убеждение и не имело никакого отношения именно к Москве, скорее всего, корни такого смольного эспрессо вели в Европу, в начало второй половины двадцатого века, когда кофе-машины только-только появились в Париже, и эспрессо, как модная фишка, тут же зарекомендовал себя в среде творческого бомонда. Тем не менее, чувствовать себя одним среди тех самых Парижских деятелей искусства чертовски приятно.

Сделав глоток и не показывая отвращения, а напротив, источая только ауру удовлетворения, Я поставил чашку на поднос. Юркий взгляд пробежал по присутствующим. Просторный общий зал, большие витражные окна, прикрытые бардовыми шторами и создающими слабый полумрак в жаркий день. Резные деревянные столики, мягкие диваны оригинальных форм, пушистые ковры в центре зала, усыпанные подушками и футонами, для посетителей, желающих поваляться на полу, смотря фильм или играя в старые, но не забытые настольные игры. Всё то, что стоило тех денег, взимаемых за проведённое здесь время. У меня, кстати, была неплохая скидка, как у постоянного клиента, да и отношения с владельцем «Темы» у меня были прекрасные. Поэтому с меня брали в три-четыре раза меньше, чем со всех остальных. Платил, как правило, Я сразу за месяц, чтобы можно было здесь и дневать, и ночевать.

В разные дни «Тему» можно было воспринимать по-разному. Когда-то она была шумным ночным клубом, когда-то спокойной семейной игровой, а иногда и обителью людей, ищущих истинные знания. Сегодня был вечер буддийского спокойствия, в прямом смысле этого слова. В свой день рождения Я не ждал ни громкой музыки, ни ярких танцев, ни утреннего похмелья. Сегодня, по моей просьбе, состоится ночь китайского кино и китайской чайной церемонии. Придут люди, ведающие и в том, и в другом, расскажут о своём мастерстве, покажут то, что стоит увидеть, и это запомнится и мне, и всем присутствующим, как современное, культурное мероприятие. Модно, стильно, молодёжно, без банальных быдловских советских пьянок.

Чьё-то крепкое объятие вытащило меня из сыпучего песка моих фантазий и усадило обратно на кожаный диван.

— Здравствуй, Миру, как тебе наше поздравление? — спросила Надя. — Извини, сама поучаствовать не смогла, с отцом замоталась.

Надя сняла чёрные туфли на длинной, тонкой шпильке и поджала под себя стройные ножки в тёмных капроновых колготках, аккуратно поправив длинное чёрное платье. Надя была владельцем гостиной «Тема». В возрасте двадцати четырёх лет, имея достаточно обеспеченного отца, она открыла это заведение и тем самым весьма неплохо расширила бюджет семьи. Отец это ценил, но, будучи жёстким шовинистом, отказывался признавать дочь, как полноправного партнёра в делах финансовых, считая, что место женщины за правым плечом её мужа, и выглядывать от туда она имеет правоа только при двух случаях: если мужчина хочет есть, или если мужчина хочет секса.