Искры в камине - [32]

«Буду ли… Да я уже сейчас тоскую по тебе… Для меня и теперь тебя уже нет. Мне легче так… Поймешь ли ты меня? Пожалуй, поймешь, если я все это тебе скажу. Но ведь нет, никогда, никогда не скажу… Ни тебе, ни кому-либо другому. Кто у меня лучший друг, Сережа Курилов? И Сереже не скажу…»

– Что молчишь?

– И без меня найдется достаточно скучальщиков… Хватит на твою долю страдателей. Я не из их числа…

«Нет, Рита, нет… Даже намека я тебе не дам, даже махонького намека… Что же, пустить все насмарку? Всю мою игру талантливую, изощренную, которой я хотел принести в жертву Бабкину, – слава богу, что не получилось! – притворство, которое даже ясновидящая Петракова не разоблачила, не сумела раскусить? Нет, моя тайна умрет вместе со мной…»

– Грубить хозяйке! Воспитанные люди так себя не ведут… Однако и хозяйка хороша, до сих пор гостя не посадила! Где же тебе будет удобнее… Да, пожалуй, вот здесь.

Снова, как маленького, за руку, она подвела меня к тахте, покрытой клетчатым пледом, и шутливо, но сильно толкнула на нее. Я так и плюхнулся, растянулся поперек этого персидского изобретения, угодив локтем в маленькую думку, на которой была пестро вышита не то жар-птица, не то колибри в масштабе тысяча к одному. Ноги-то у меня буквально подкашивались от усталости…

– Во-от, – приняла мое падение как нечто естественное. – Во-от, сию минуту и угощение будет… Ты что предпочитаешь, чай или кофе? Ну выбирай!

«Чай, кофе… Да из твоих рук я бы с благодарностью принял даже починкинское пойло, от которого потом чуть не умер…»

– Не надо ничего, Рита, спасибо… Мне уже правда нужно идти, я ведь только…

– Нет, нет, нет! – она положила руки мне на плечи, не давая подняться. – Я же сказала: ты – мой пленник! Значит, что? Значит, подчиняйся!

«Подержи свои руки подольше вот так, Рита, пожалуйста… Да, сердце мое от этого замерло, и я боюсь, что может оно и совсем остановиться, но пожалуйста, пожалуйста…»

– Ты извини, Рита… Не нравится мне это слово – пленник. От плена и до рабства рукой подать…

– А-а! Не хочешь быть рабом? – она тряхнула головой, и волосы ее чуть не задели меня по лицу.

Впервые так близко я их увидел. В школу она приходит гладко причесанная и на затылке такой узелок закручивает, как балерина. А тут – свободны, только схвачены округ головы золотистой тесемкой, чтобы не лезли в глаза…

– Не хочу.

– Даже моим? – сверкнула черными, опасными глазами капризная шамаханская царица, из-за которой брат может убить брата, и отец их забудет, кто виновница смерти, едва увидит ее…

Все есть у Пушкина, все. И то, что было, и что будет…

– А разве ты любишь рабов?

Она не ответила и отошла к противоположной стене, где рядком стояли пианино и стереоустановка, шикарная техника, не наша, кажется. Порылась в пластинках.

– Что тебе поставить, чтобы ты не скучал? Ты как, любишь негритянских певиц?

– А Зыкина у тебя есть?

– Кто?

– Людмила Зыкина…

– А кто это?

– Ну это наша, белая певица.

– Не-ет… – растерялась Рита. – Такой нету…

– Тогда ничего не нужно. Я только Зыкину и слушаю.

– Хорошо, тогда вот тебе… – она взяла из книжного шкафа несколько больших альбомов. – Посмотри пока живопись, а я мигом. Советую начать с импрессионистов…

И она выбежала на цыпочках из комнаты.

«Так вот где ты живешь, Рита… Или, как ты сказала, доживаешь? Не говори так больше никогда о себе! Доживают дряхлые старики, это не твое слово – доживаю… Ты – живи! Ходи, дыши, разговаривай, смейся… От этого многим делается хорошо, от того, что ты живешь. У людей в жизни смысл появляется… Ведь ты не задавака, хоть и красивая, очень красивая, по-настоящему красивая… Ты простая, добрая, веселая, юморная девчонка – я таких никогда не встречал за всю свою жизнь и вряд ли встречу… Да точно – не встречу! Нет больше таких. Вот все и очаровываются тобой, а ты никого не отталкиваешь, всем, даже тем, кто и ногтя твоего не стоит, все равно даешь какую-то надежду, и это очень правильно, хоть и делаешь ты это бессознательно. Ведь любовь придает смысл и самой серой, ни на что ни годной жизни, так что все верно, все правильно… Живи, Рита, слушай музыку, рисуй, ходи в музеи, читай стихи и вообще умные, полезные книги – может, кто-то научится тоже так жить, глядя на тебя, и станет на тебя похожим, станет чуточку лучше, чем был до того, как узнал тебя… Что ты читаешь, Рита, можно я посмотрю? Что должен прочесть человек, чтобы мог он с тобой разговаривать и не было тебе с ним скучно? Ремарк, Мопассан, Александр Грин… Бунин, Цветаева… И «Декамерон» у тебя есть? Читали, читали, как же… «Королева Марго»? Больше всего у Дюма я люблю этот роман… А рядом что? Михаил Булгаков… Ну-ка, ну-ка… Правильно, «Мастер и Маргарита», еще бы тебе не иметь этой книжки, ты ведь сама – Маргарита… Говорят, страшно интересная вещь, вот только жаль, нигде не достать… Я слышал, в Москве и других больших городах ее продают за бешеные деньги на черном рынке, ну что поделаешь, у нас такого нет… Но я найду, обязательно отыщу, во что бы то ни стало! Надо будет, и в Москву поеду, подумаешь, ночь в поезде…»

– А вот и чай! – вошла Рита с разрисованным алыми цветами черным подносиком. – Растворимый кофе у нас, оказывается, кончился, а обыкновенный я варить не умею… Ничего, что чай?