Искатель, 2019 № 02 - [40]

Утром петроградские уголовные агенты продолжили дознание. Доктор Вербицкий вызвался помогать эксперту Салькову, который со всей тщательностью исследовал чуть ли не каждый закуток мызы Соостеров. Ему же придали и фотографа с аппаратом фирмы «Eastman Kodak» с кассетной пленкой на сто кадров. Поэтому Георгий Иванович указывал на места, которые необходимо было зафиксировать не только в памяти, но и на снимках.

Юрий Иванович после утренней трапезы ждал распоряжений начальника петроградского уголовного розыска. Кирпичников не спешил входить в реку дознания — вначале стоило набросать план того, что бы он хотел сделать. Вчерашним днем, когда расспрашивали жителей деревни, Аркадий Аркадьевич намеренно не стал задавать уточняющих вопросов и уделять много внимания Лану Шаасу и его домочадцам. Но сегодня стоило им заняться, тем более что у эстонской полиции он в подозрении.

— Сергей, — Кирпичников подозвал Громова, — семья Соостеров скорее всего, даже не скорее, а точно, убита в ночь с тридцать первого марта на первое апреля. Сейчас Юрий Иванович, — начальник уголовного розыска повернул голову к эстонцу, — привезет из деревни некоего Шааса, который записан отцом Яниса. Пока я буду разговаривать с ним, ты поговори с его родными и, в частности, постарайся выяснить, по возможности не заостряя внимания, где находился в ночь убийства этот самый Шаас. Спал в собственной постели или отсутствовал? Потом поговори с Кайно Сууром и сАнту Каарела.

— Понятно.

— А вам, Юрий Иванович?

— Да, понятно. — И повторил: — Оставить Сергея Павловича в деревне у Шаасов, а хозяина привезти к вам.

— Вот и чудненько, жду вас.

Когда Лану Шаас вылез из автомобиля, Аркадий Аркадьевич им залюбовался. Стройный, высокий мужчина, издалека казалось, не разменявший и третьего десятка. Короткие темные волосы, аккуратные маленькие усики под прямым греческим носом, полоска алых чувствительных губ и глаза чистого небесного цвета. Хотя, когда он подошел ближе, сразу стали заметны и морщины, пересекавшие прямой лоб и глубоко впившиеся в уголки глаз, и бледность щек — то ли от волнения, толи по иной причине.

— Доброе утро, — поздоровался первым Кирпичников. — Вы Лану Шаас?

— Совершенно верно, — медленно произнес привезенный из Кохалы на русском языке с акцентом.

— Вы говорите по-русски? — поинтересовался начальник уголовного розыска.

— Немножко, — ответил Лану, — я выучил язык на фронте.

— Хорошо. Значит, нам не понадобится переводчик?

— Думаю, да. Не понадобится.

Во дворе под навесом стоял грубо сколоченный стол с двумя такими же скамьями.

— Юрий Иванович, мы с Лану присядем за тот стол, а вас я попрошу распорядиться, чтобы нам принесли, если можно, горячего чаю. Вы не против? — Кирпичников обратился к Лану.

— Отнюдь, — ответил не свойственным для изучавших русский язык людей словом Шаас.

— Вот и замечательно. — И Аркадий Аркадьевич указал рукой на скамью: — Прошу.

Когда уселись друг напротив друга и положили, как в зеркале, руки на стол, Кирпичников произнес:

— Надеюсь, вам не надо объяснять, почему вы здесь?

— Я не совсем дурак, — на непроницаемом лице Шааса мелькнула едва заметная тень беспокойства, — и понимаю, что в убийстве я — первый подозреваемый.

— Поясните, отчего такая уверенность?

— Видите ли, одно время я увлекся, — посмотрел в глаза Аркадию Аркадьевичу, проверяя, правильно произнес или нет, — Вену, и от этого увлечения родился Янис. И я вынужден теперь… — Он сбился, закусил верхнюю губу, вытер лоб и продолжил: — Был вынужден платить Вену на содержание мальчика.

— Вы считаете, что это достаточная причина вас подозревать? — Брови Кирпичникова поползли вверх.

— Так считает полиция.

— Сколько лет вы воевали? — Аркадий Аркадьевич перевел тему в другое русло.

— Три, — коротко ответил Лану.

— Где?

Шаас покачал головой и сдвинул брови.

— Всех мест не вспомнить. Тонул в польских болотах, падал с гор в Галиции, отступал до Петрограда.

— Довольно обширная территория.

— Да, дважды ранен, и оба раза пуля прошла, как это, Labi ja lxhki, сквозь.

— Навылет, — подсказал Кирпичников.

— Правильно, навылет.

— Случаем не встречали на фронте Каарла Грубера?

— Нет, я эстонцев редко встречал, не то что одно…

— Сельчан.

— Да, односельчан, — кивнул Лану.

— В каком году вы обзавелись семьей?

— Простите?

— С какого года вы женаты?

— Ах это… — Шаас задумался, потом посмотрел на начальника уголовного розыска: — Какое отношение имеет моя женитьба к убийству?

— Господин Шаас, — улыбнулся Аркадий Аркадьевич, — может быть, никакого, а может быть, прямое. Я вчера приехал в Эстонию и не знаю ваших взаимоотношений с женщинами, поэтому простите, если буду задавать не совсем корректные вопросы.

— Корректные — это как?

— Деликатные, обходительные, уважительные.

— Да, я понял, lahked.

— Наверное.

— Вы — полицейский, — Лану развел руки в стороны, — ваше право.

— Право — не право, но нам, приехавшим сюда, надо найти истину и преступника, забравшего шесть жизней.

— Я понимаю, служба.

— И это тоже. Так когда вы женились?

— За год до мировой войны.

— У вас есть дети?

Шаас провел пальцем по усам.

— Уже нет.

— Как это понимать?

— Был только сын Янис.