«Торпедные катера Северного флота под командованием капитана 3-го ранга Алексеева нанесли удар по вражеским кораблям. В результате торпедного удара потоплены четыре транспорта: один танкер, два миноносца и два сторожевых корабля противника. Один наш катер не вернулся на свою базу».
Сообщение Совинформбюро от 16 июля 1944 года
Утром ТК-239 принял на борт боезапас — две торпеды, снаряды для «Эрликона» и патроны для пулеметов. В бригаде объявлена готовность номер два, а это значит, что экипажи катеров могут быть в любой момент подняты по тревоге. Не далее как позавчера командир дивизиона предупредил всех, что ожидается крупный немецкий конвой в Варангер-фьорд. Его необходимо — перехватить и уничтожить. Конвой — это десятки транспортов с людьми, техникой, сырьем. Как знать, не везет ли обнаруженный конвой никелевую руду? Никель — проблема для Германии. Без никеля нет брони, без брони нет танков, а природа обделила Германию этим металлом. До войны рурские промышленники получали никель из Канады, теперь же получают его от вассальной Финляндии, которая открыла для немцев рудники в районе Пет-само. Добыча налажена, и транспорты днем и ночью везут красный никелевый колчедан в финские и норвежские порты, откуда он доставляется в Германию на металлургические заводы. Разгромить такой караван — значит лишить врага сотен танков.
Потому и объявлена готовность, потому и не отходит от своего места на мостике лейтенант Юрченко, командир «двести тридцать девятого».
Но пока все спокойно, и матросы, собравшись на причале, коротают время. И здесь без Зиякина не обойтись — он гитарист, и, если выпадает свободная минута, все просят Сергея сыграть. Даже боцман Олег Селянин, никогда не сидящий без дела, и тот забывает о своей строгости. Вот и сейчас, обойдя катер, наверное, уже в десятый раз и в десятый раз заглянув во все корабельные закоулки, Селянин спускается на причал. Матросский круг раздается, и боцман, увидев комендора Леонида Воробьева, говорит:
— А ну-ка, Леня, давай «Яблочко»!
Воробьеву всего семнадцать лет, но в дивизионе он числится лучшим плясуном. И упрашивать его не надо. Леонид всегда готов сплясать для друзей-товарищей.
— Э-эх!..
Звенит гитара, все учащается и учащается ритм задорного матросского танца, лихо стучат по бетону пирса каблуки Воробьева.
«Ну ловок, — качает головой Юрченко, — хоть определяй во флотский ансамбль…»
Но, говоря откровенно, лейтенанта не очень-то занимал танец, голова была полна другим. Он чувствовал: приближаются решительные события, с минуты на минуту может быть получен приказ о выходе в море. Тяжело придется. Юрченко вспомнил полученный от синоптиков прогноз: «Ветер северный, порывистый, волнение моря четыре балла, видимость пять кабельтовых…» В таких условиях искать конвой и выходить в атаку — это тебе не плясать.
Думая о том, что вот-вот раздастся сигнал тревоги, Юрченко был недалек от истины: как раз в те минуты, когда Воробьев отплясывал «Яблочко», на командный пункт бригады поступили данные авиаразведки: «Конвой приближается к району Вардё. Вижу шесть транспортов, идут в охранении трех эсминцев, трех сторожевых кораблей, шести тральщиков и пятнадцати сторожевых катеров».