Искатель, 2013 № 11 - [9]

Сегодня на календаре — тридцать первое июля. Что-то будет завтра? Одно успокаивало: господин Романов пока не стал первым российским богачом, но если феномен «Ф» будет действовать и впредь, положение его скоро станет пиковым.

Ужин кончился ровно в двадцать ноль-ноль. Обмениваясь ничего не значащими фразами, эксперты, и я в их числе, покинули Зал Пиров.

Чем занимались другие, я не знал. Сам же спустился в тир и расстрелял пятьдесят патронов двадцать второго калибра из любимой БИ-7-4, почти такой же, как моя (у меня — девятого исполнения, знатоки оценят). Чем хороши дозвуковые патроны 5,6 — шуму меньше. Антифоны антифонами, а слух нужно беречь.

После чего отправился спать — с дороги мне всегда хорошо спится.

3

Вика шла справа, а сзади, в пяти шагах, топали охранники. Топали, потому что на ногах у них были особые ботинки с металлическими вставками. Для схватки очень удобно, удар по колену таким ботинком сокрушителен, но какая схватка, если у каждого в руках автомат, и не привычный «Калашников», а Н&К. Ладно, не моя забота.

Мы с Викой обуты просто: обыкновенные кроссовки, легкие, удобные и совершенно неприспособленные для рукопашного боя. Ничего, зато в них убегать хорошо. И прятаться. Если умело наступать. Марк Твен шутил, что роман Фенимора Купера следует назвать не «Кожаный чулок», а «Хрустнувший сучок». Здесь сучки не хрустели — лес лесом, но мы шли по дорожке, вымощенной камнем. Не желтым, правда, а серым. По сторонам — тайга, подступавшая к Замку отовсюду. Окружали нас ели, меж елей — кустарник. А еще комары, мошка и прочий гнус. Было его не так и много — день, ветерок, к тому же гель, патентованный, канадский, которым мы намазались, защищал исправно. А все-таки мысль о том, передается ли СПИД комарами, мелькала на задворках сознания. Наука в лице Людмилы Ивановны уверяла, что нет, но разве наука не ошибается?

Я прогнал сомнения прочь. На тропе войны посторонние мысли ни к чему. Ведь шли мы именно тропою войны, пусть и тренировочной. Зазеваешься, отягченный раздумьями, тут тебе и конец.

Враги появились внезапно. Было их двое. Мой — левый, и я двумя выстрелами — в предплечье и голень — вывел его из строя. А Вика замешкалась. Рука не знала, где кобура, пришлось головой думать. Потом она приняла позицию Вивера и выстрелила, но враг — розовая ростовая мишень — уже скрылся с противным хохотом. Вика виновато посмотрела на меня.

— Пойдем дальше, — сказал я.

На втором рубеже Вика выстрелить успела, правда, не попала. На третьем — тоже не попала. А на четвертом, последнем, попала, да и мудрено не попасть в мишень на расстоянии пяти шагов. Тут главное — успеть выхватить пистолет, выхватить и выстрелить. Попадешь — и на розовой мишени появляется голубое пятно. Дворяне, стало быть, на нас нападали, если у них кровь такого цвета. Хотя на самом деле голубыми пятна были нарочно: не травмировать психику ребенка.

Охранники, что шли сзади, молчали, но я спиной читал их взгляды: дурью маетесь, с девчонки, положим, какой спрос, но этот, чемпион, ни разу не попал ни в сердце, ни в голову.

Пусть думают — если они действительно так думают. Хотя если это классные профессионалы, а господин Романов для охраны дочери середнячков бы не нанял, то и они все посторонние мысли прогнали и только искали врагов — не тренировочных, а настоящих.

Маршрут, два с половиной километра, мы прошли за сорок девять минут. Вика немного утомилась, но не от ходьбы, а от напряжения. Еще бы — четыре нападения, четырежды отстреливалась и лишь раз попала. Ничего, через неделю будем делать два круга с пятидесятипроцентным успехом, а если Вика входит в число прирожденных стрелков — и стопроцентным. Распознать, входит или нет, сразу трудно. Можно ошибиться. А куда спешить? Нас ведь завтра за линию фронта не бросят.

Утренние занятия должны укладываться в полтора часа, вечерние — в час. И никаких переутомлений, помнил я наставления врача. Ладно, ограничимся просто утомлением, без пере. Без Romanoff-pere.

Я довел Вику до башенного лифта. От полутора часов оставалось еще двадцать минут, но втягиваться нужно постепенно.

Я разрешил Вике оставить пистолет при себе. Ничего страшного, духовой пистолет случайно не выстрелит — Вика при мне разрядила его. Но пусть в свободные минуты тренируется доставать Оружие из кобуры. Быстро доставать. «Только что нет — только что есть!» — как говорил дед Хасан. Не араб, японец, настоящий самурай. После освобождения из плена решил остаться в России. Женился и жил в нашей деревне. Его уважали.

Сам же я вернулся на трассу и пробежал три круга, наращивая темп. Сзади никто не топал, вороги выскакивали исправно и получали пули в разные функционально важные места. Пот лил в три ручья — по ручью на каждый круг. С меня лил, не с мишеней.

Вернувшись в покой, я отдал Петру Сергеевичу форму — постирать. Для вечерних занятий у меня есть второй комплект. Разумеется, господин Фокс, ответил денщик, уложимся в срок. Под душем я слушал маленький приемник — влагонепроницаемый, ударопрочный, специально для туристов и разведчиков. О господине Ахраматове, которому месяц назад передали эстафету первого российского олигарха, говорили на всех каналах, но говорили разное — то ли он находится на острове Пасхи, то ли в Англии, в загородном поместье под охраной САС, то ли, напротив, в Японии, где его жизнь защищает клан ниндзя, то ли в подмосковном особняке, то ли ему предоставили сверхсекретный президентский бункер с президентской же охраной, то ли на аудиенции у Римского Папы, то ли у далай-ламы… Было ясно, что никто ничего не знает. Ну и хорошо. Вдруг феномен — это всего лишь флуктуация, редкое совпадение, и не более того. Потому что в противном случае… Даже не знаю, что будет в противном случае. Наверное, что-нибудь очень противное для олигархов. Понятно, что наш духовный народ вошел в азарт и особенно возражать против гибели очередного мультимиллиардера не станет. Наоборот. Наверное, букмекеры ставки принимают — переживет ли Ахраматов сегодняшний день или нет. Или не принимают, поскольку никто на олигарха и рубля не поставит?