Искатель, 2009 № 02 - [49]

они расплющены. Кто их так? Сашка объяснил: это отпечаток зада вашей дочери. Ну, мы с ним и расстались.

— Он тебя любил, — догадался капитан и глянул на часы.

Пятый.

Над головой не то в трубе прошуршало, не то в ней прокатилось. Не вьет ли птица гнездо? И без того дышать трудно. Надо спугнуть, но нет ничего тяжелого, чтобы стукнуть по трубе. Капитан извлек из кобуры пистолет и раза три ударил по трубе — она затихла. Антонина прошептала:

— Будешь стрелять?

— В кого?

— В мумию.

— Думаешь, ее пуля возьмет?

— Не знаю, но в сериалах всегда стреляют.

— Да, в сериале за ночь человек десять бы положили.

Видимо, от сырого воздуха стало зябко. Казалось, что к

концу ночи темнота сделалась жидкой и пропитывает одежду. Говорить не хотелось. Сомкнув плечи, они молча просидели до утра…

Ровно в шесть дверь проскрипела с некоторым трудом. Они вышли обнявшись, поддерживая друг друга. И стали хватать воздух ртами, будто только сейчас начали задыхаться.

— Ну как? — спросил ушастый.

— Классно, — заверил Палладьев. — В этом склепе надо подержать все население города.

— Зачем?

— Чтобы ценили воздух и солнце.

Свою мысль он хотел развить, но за спиной ушастика стояла женщина. Она усмехнулась:

— Здравствуй, капитан.

— Доброе утро, Изольда. Принесла овсянку?

Она что-то ответила, но в его сознание уже вонзился вопрос… Если Изольда в фирме, а директор Иван Архипович Чу-вихин, то где же Генрих Коловратский? Капитан заспешил…

Он проводил до дома Антонину и прямо на панели извлек мобильник и позвонил Леденцову на квартиру:

— Товарищ майор, я знаю, чей труп лежит в гробу вместо отца Изольды…

— Чей же? — спросил Леденцов сквозь сон.

— Генриха Коловратского.

23

Рябинин считал: чем выше культура, тем ниже преступность. Но жизнь общества этой четкой формуле не подчинялась. Не потому ли, что рост культуры походил на рост жгучей крапивы. «Мерседесы» и фитнесы, нудисты и садисты, сити и трансвеститы, рублевка и тусовка, подиумы и медиумы, кич и ВИЧ… Интернет, трансгенные продукты, коллайдер… Или вот альтернативный евро-поп…

В кабинет элегантно вошла молодая женщина, наверняка не вызванная повесткой — вызванные ходят не элегантно. И спросила, как обвинила:

— Вы следователь Рябинин?

Пришлось признаться.

— А я Мария Антоновна Утятина.

Последние слова она произнесла с заметной неохотой: видимо, стеснялась своей фамилии. Рябинин вспомнил: та женщина, которую упомянула предыдущая женщина и которой обозрение покойника обошлось дешевле. Пришла, не дождавшись повестки?

Он изучил ее паспорт и заполнил справочный лист протокола допроса. Допроса кого: свидетеля или потерпевшей?

— Образование?

— Высшее.

И не уточнил, какое высшее: техническое, гуманитарное? В последние годы образование стало таким, что и узнавать о нем неинтересно. Учились кое-как, за плату, или вообще диплом покупался.

— Кем работаете?

— Сетевым концепт-менеджером.

Он не стал уточнять, что это за специальность, чтобы не выглядеть чайником. И удивился собственной перемене: когда был молодым, то старался выглядеть лишь официально-вежливым. А теперь с этими продвинутыми дамами хотелось соответствовать времени.

— Мария Антоновна, знаете, что меня интересует?..

— Да. В апреле умерла мама. Хоронили ее подруги по бывшей работе, пенсионеры…

— А вы?

— Я была в Лондоне.

— Зачем? — глупо спросил Рябинин.

— А зачем миллионы ездят за рубеж?

— Усваивать.

— Что усваивать?

— Английский стиль.

— Не поняла…

— Кушать овсянку, — растолковал он.

Ее взгляд оживился иронией. Ну да, он не предлагал закурить и не стучал кулаком по столу — он вел себя не как следователь. Ее ирония вызвала у него ответное раздражение, которое толкнуло уж совсем на несуразный вопрос:

— На Эйфелеву башню забирались?

— Она в Париже.

— Я хотел спросить, Биг-Бен еще тикает?

Рябинин испугался: сейчас женщина встанет и уйдет обиженно. Неужели его разозлило ее отсутствие на похоронах матери? Или раздражал ее наряд, который он видел в каком-то гламурном журнале? Широкий охотничий пиджак с множеством карманов, хлястиков, клапанов. Кажется, стиль Норфолк времен Шерлока Холмса.

— Почему не приехали на похороны? — спросил он как можно отстраненнее.

— Не смогла.

— Почему?

— Находилась в командировке.

— Руководство не отпустило?

— Сама не поехала. Видите ли, я была лицом фирмы. Знаете, что это такое? Я рекламировала продукцию фирмы.

На подобную должность брали девиц смазливых. Видимо, он не мог оценить внешность из-за английского наряда, который его взгляд как-бы рассеивал. Рябинин вообще считал, что красота вышла из моды. Теперь к ней требовался какой-нибудь прикольчик. Он вспомнил потерпевшую Жестянникову, которая жаловалась на одиночество и вставила в зуб бриллиантик: через неделю ее изнасиловали.

— Вернувшись из Англии, я сходила на могилку и поняла, что не будет мне покоя, если не увижу маму и не попрошу у нее прощения.

— Как это — увижу? Она же в земле.

— Мне подсказали про фирму, которая откапывает умерших и показывает.

— Мария Антоновна, что за фирма?

— Зачем копаетесь в этом деле, если моих переживаний все равно не поймете?

Он мог бы объяснить, что ее терзает. Совесть, которую современные рыночные людишки выбросили на свалку, как перележалый товар. Но при ее помощи Рябинин почти всегда знал, говорит ли обвиняемый правду. Из-за нее у скрывшихся преступников не получалось нормальной жизни; из-за нее притаившиеся убийцы вскрикивали по ночам; и она, совесть, достигнув критической массы, как урановые стержни в реакторе, заставляла убийцу добровольно явиться к следователю.