Искандер-наме - [19]

И пойду на Тараз, и пойду я на Чач;

Я весь мир захвачу в быстрой смене удач!»

Принял каждый, мечтавший о дерзостном бое,

Это слово царя, как веленье любое.

В день, когда положение звезд предрекло,

Что удачи звезда засияет светло,

Искендер, чье чело небеса осветило,

Сел в седло. Из Газны поспешает светило, —

И уже дивной Индии взор его рад.

Вся дорога в придворных — сверкающий сад.

Все решал Миродержец и быстро и смело,

Так и с Кейдом хотел мигом кончить он дело, —

Над страной его бурный поднять ураган

И насытить поклажею свой караван.

Но, опомнившись, тотчас забыл он об этом, —

Остановлен он был многомудрых советом.

И гонца он к индийцу послал, чтоб гонец

Так промолвил, явившись в индийский дворец:

«Выходи, если ты приготовился к бою.

Я, как черная туча, стою пред тобою.

Если выйдешь ко мне, не оружьем стуча,

А моленья шепча, — не увидишь меча.

Ведь нарцисс поднялся бы, взросла б его сила.

Если б туча дождями его оросила,

Ведь оделась бы роза в убранство свое,

Если б жаркое солнце пригрело ее.

Если я рассержусь, — ужаснутся просторы,

Если вздрогну, — качнутся и долы и горы.

Над землею высоко я трон свой возвел,

Я не сплю. Опасайся. Я — зоркий орел.

Кто всклокочил бы волосы в ярости страстной,

Тот лишь на волос был бы от смерти ужасной.

Пусть края ваших гор — как печи под лучом,

Ваши горы своим одолею мечом!

Жду ли золота здесь, жду богатства иного ль?

Магрибинского золота видел я вдоволь!

Иль красавиц ищу, — их очей и речей?

Но ведь солнце Хорезма горит горячей!

Иль добыча каменьев царит в моей думе?

Самоцветы в избытке имеются в Руме.

Мой из Индии меч; ныне снедь мне нужна.

Съесть я ныне смогу боевого слона!

Не проешь своей подати, — вспомни-ка друга:

На румийце индийская блещет кольчуга.

Сбережешь свой венец, коль запомнишь слова.

Вышлешь дань — хорошо, нет — слетит голова!»

И у Кейда посланец, привычный к двуличью,

Сеть расставил свою пред внимательной дичью.

Он индийцу явил те слова из огня,

Что пылали ужаснее Судного дня.

И, узрев пред собой страшный день воскресенья,

Кейд решил: осторожность — дорога спасенья.

Все, что ныне сбылось — снилось Кейду во сне,

И не раз размышлял он о завтрашнем дне:

«Нет, с румийским царем спор напрасный не нужен:

Он всю землю прошел, с небесами он дружен.

Как ом Дария сверг! С той поры что свершил!

Он в Хабеше, в краю Бухары что свершил!»

Кейд не счел рассудительным быть непокорным,

Не к покою идти, а к бореньям упорным.

Понял он, что велик этот пламенный лев

И что надо смирить его царственный гнев.

И раскрыл он уста, и вознес восхваленья,

И сказал, что исполнит он все повеленья:

«Если в мире царю быть мудрейшим дано, —

Значит, миром правленье ему суждено.

Пусть луна ему служит подножьем престола,

Но да сходит он к жителям скорбного дола!

В моем сердце живет к шахиншаху любовь, —

Что ж грозит он войной, что же хмурит он бровь?

Если хочет, — сокровищ отдам половину,

Если хочет, — венец с головы своей скину.

Если жизни моей он желает, — свое

Вырву сердце, окончу свое бытие.

И венец, и престол, и казну, не жалея,

Я отдам, если вышлет ко мне казначея.

Не царя он увидит во мне, не врага.

Искендер — господин, я — покорный слуга.

Если хочет он власти, — я буду безволен,

И рабом своим будет Великий доволен.

Если ж Властный не так благосклонен к рабу

И желает напрасно идти на борьбу,

Я укроюсь и распрю с Великим отрину,

Но под ноги слона своей жизни не кину,

И пускай на мой край он войною встает,

Все же крови моей государь не прольет.

Если даст мне приют, — протрубят мне не трубы ль

Славных дней? С ним останусь. Ведь это не убыль.

Если с войском нагрянет, то я ведь не хром,

Скрыться можно: немало пристанищ кругом.

Если ж царь на меня снисходительным взором

Поглядит и скрепит наш союз договором,

И не будет ущерба владеньям моим;

И от всякой напасти я буду храним,—

Дам царю я четыре подарка. На свете

Ничего нет ценней, — вот даяния эти:

Лишь с луною сравнимая дочь моя… Нет!

Не с луною, а с солнцем! Велик ее свет;

Дивный кубок из яхонта: кубок вздымая,

Пьешь и пьешь из него, — все ж он полон до края!

Прозорливый мудрец — все раскрыто пред ним.

Он таимое видит мышленьем своим;

Старый врач, изучивший недугов явленья

И несущий стенающим день исцеленья.

Если б царь был дарами доволен вполне,

То отраду большую доставил бы мне».

Согласился гонец: «Если эти четыре

Дивных дара, прекраснее многого в мире,

Ты направишь царю, — будешь взыскан судьбой:

Всей земли повелитель сроднится с тобой;

Он поставит тебя в череде именитых,

И не быть твоим просьбам среди позабытых».

Выбрал Кейд из премудрых придворных своих

Одного, кто для дел многотрудных таких

Был пригоден. Его к шахиншаха порогу

Он отправил с гонцом Искендера. В дорогу

Дал указ он посланцу, в указе смешав

Нужный жир и обильную сладость приправ.

Возвратился посол к Искендеру, и рядом

С ним был важный индиец, сверкающий взглядом.

И они, бросив седла, спеша ко двору,

Засияли, как розы в садах поутру.

И увидел индиец из древнего рода,

Что шатер этот выше шатра небосвода,

И поклоном подмел перед троном он прах

И промолвил царю о великих дарах.

Все слова, что посланцу положены чином

Вознести, коль он послан своим господином,

Он вознес и подробно сказал обо всем,

Что готовилось в дар его зорким царем.