Искандер-наме - [12]

Этот мир! Умертвил столько воинов смелых!

Свод небесный — двухцветен. Кляня и любя,

Он двойною каймою коснулся тебя:

То ты ангелом станешь всем людям на диво,

То тебя он придавит, как злобного дива.

Он, что хлеба тебе дать под вечер не смог,

Утром в небо поднимет свой круглый пирог.

Для чего в звездной мельнице, нам на потребу

Давшей это ничто, — быть признательным небу?

Ключ живой обретя, пост воспримешь легко.

Будь, как Хызр. Что нам финики и молоко!

Уходи от того, в ком есть сходство со зверем,

Люди — дивы, а дивам мы души не вверим.

Мчатся в страхе онагры, — их короток век:

Человечность свою позабыл человек.

От людей и олень, перепуган без меры,

Мчится в горы, на скалы, в глухие пещеры.

В темной роще, листву с легким шумом задев,

Вероломства людей опасается лев.

Благородства расколот сверкающий камень!

Человек! Человечности где же твой пламень?

«Человек» или «смерть»? Ты на буквы взгляни, —

И поймешь: эти двое друг другу сродни.

Мрачен дух человека и в злобе упорен,

Как зрачок человека, он сделался черен.

Но молчи и значенье молчанья пойми!

Говорить о сокрытом нельзя, Низами!

Ты меж спящих иль нет! Мертвецов они глуше!

Ты усни иль заткни хлопком тотчас же уши.

У лазурного свода учись: небосклон

С желтым — желт, с красным — красным становится он.

По ночам, когда звезды сплетают узоры,

Многоцветным сияньем он радует взоры;

Светлым днем, когда светит великий алмаз,

Он приятен всем людям, хоть он — одноглаз.

ИСКЕНДЕР ВОСХОДИТ НА ПРЕСТОЛ В СТОЛИЦЕ ИСТАХРЕ

Кравчий! Магов полночный светильник мне дай!

Он — прозренье мое. Надо мной не стенай!

Из него в свою душу вбираю я масло,

Чтобы сердце мое пламенело, не гасло.

Ты скажи мне, о слово, алхимиков клад,

Как ты сделалось камнем волшебных услад?

Из тебя создавались дворцы и палаты,

Но в тебе ни крупицы не видно утраты.

Где у нас ты рождаешься? Где? Не скрывай!

Если ты издалека, тогде же твой край?

Ты исходишь от нас, но ты нами незримо.

Создавая рисунки, ты неуловимо.

В мастерской наших душ лишь тобой мы живем.

Наш язык — он служитель в приказе твоем.

Если ты будешь виться, волшебная птица,

То и память о нас на земле сохранится.

Как возвышен познавший весь круг твоих чар!

Да раскупит народ его звучный товар!

Да вручает он всем драгоценное слово,

Огорчая удачей завистника злого!

Приходи, обладатель сверкающих слов,

Изложи все законы словесных основ.

И о витязях пой и, владеющий знаньем,

Вызывай отошедших своим заклинаньем.

* * *

Излагающий мудро былые дела,

Тот, пред кем проясняется древняя мгла,

Молвил так: под безмерным шатром бирюзовым,

Указующим путь к устремлениям новым.

Искендер снова поднял свой воинский стан

И оставил прельщавший его Исфахан.

И в Истахре, в приюте царя Каюмерса,

Перед ним весь Иран покоренный отверзся.

На главу возложил он венец, и на трон

Он воссел, и стране дал могущество он.

И вельможи, царя почитавшие твердой

Государству опорой, с осанкою гордой

Приходили к царю: приносили они

Подношенья тому, кто возвысил их дни.

От истоков и Нила и Ганга, из края

Черных Зинджей, из желтых просторов Китая

С изобильною данью примчались послы

И, вручая дары, возносили хвалы.

И на троне, под сенью дворцового крова,

Искендер снял печать с драгоценного слова:

«Восхваляю того, кто в мой разум вселил

Для хвалы постиженье божественных сил,

Кто чело мое поднял из праха, вздымая

До горящего звездами светлого края,

Кто из Рума привел меня в дальний Иран,

Воском сделав хребты мне дарованных стран,

Кто возвысил меня своим словом единым,

Чтоб небесный шатер стал моим паланкином,

Кто мне также вручил свой суровый наказ,

Чтоб не смел отводить я от истины глаз,

Чтоб чинил правосудье, чтоб скорбным и бедным

Светлой сделалась ночь в моем царстве победном.

Указует мне разум дорогу к творцу,

Правосудьем дарую сиянье венцу.

Избираю сегодня прямую дорогу,

Ибо к страшному завтра приду я порогу.

К дню отчета приду по такому пути,

Потому с спасеньем хочу я идти.

Ни слона, ни сверчка, дав сияние трону,

Я рукою насилья отныне не трону.

Серебра не желаю и золота я

Отнимать у других. В этом правда моя.

Не хочу, хоть насилья увижу немало,

Чтоб насилье мое целый мир донимало.

Снял с больших я и малых селений налог.

Дань снимаю со стран: я к подвластным не строг.

Если в руки дается мне благо мирское, —

Им делюсь я с людьми, чтоб остаться в покое.

И ключи от богатства, и помощь свою,

И опору житейскую всем я даю.

Вознесу всех искусных. Не дам я помоги

Лишь безумным, — цепями стяну я их ноги.

Тех не чту, кто живет на чужой только счет,

Но беспомощный люд пусть ко мне притечет.

У здоровых и дельных не будет заботы:

Не позволю оставить я их без работы.

Если примется кто-то за труд и притом

Все ж не сможет прожить ежедневным трудом,

Облегчу я ему трудовую дорогу

И, казну раскрывая, приду на помогу.

Знанье с верой призвал я. Мне служат они.

Справедливости дам я базарные дни.

Сея благо, страшусь при свершенье посева

Лишь одних — устрашившихся божьего гнева.

Всех преступников злых раздробят жернова,

Но иным — на прощенье вручу я права.

Мир украшу я щедростью. Мне ведь не ново

Золотою казною поддерживать слово.

Подчиню я рассудку свой огненный нрав.

Угнетенных спасу, угнетателей сжав.

Злом отвечу на зло злодеяний стократных.