Искандер-наме - [10]

Шрифт
Интервал

Кто в одежде печали готовится к бою?
Только синий кафтан под кольчугой иною.
Речь прекрасная, помню, была мне слышна, —
Кто-то мудрый сказал: «Смерть на людях красна».
Смерть убьет одного, а заплачет весь город.
Разорвет на себе он в отчаянье ворот.
А весь город умрет где-то там вдалеке, —
И никто не заплачет в глубокой тоске.
Столько мертвых простерлось на горестном лоне,
Что пред страшной преградою пятились кони.
И на Тигре кровавом, как желтый цветок,
Отраженного солнца качался челнок.
Но румийские копья в сраженье сверкали
Горячей, чем заката багряные дали.
Меч иранский, сражаясь, так жарко сверкал,
Что согрел сердцевину насупленных скал.
Так враги развернули меж грома и гула
Судный день на прекрасной равнине Мосула!
Рассыпались отряды иранцев, и прах
Всю равнину покрыл. Был один шахиншах.
Позабыло о нем его войско. Упорно
Продолжалась борьба. В поле стало просторно.
Нелюбим был придворными Дарий — и он
Их заботою не был в бою окружен.
И внезапно, мечами ударив с размаху,
Нанесли двое низких ранение шаху.
Наземь Дарий повергся. Его не спасут,
Над смятенной землей Страшный начался суд.
Сотрясая простор, пало дерево Кея.
Тело, корчась, лежало, в крови багровея.
Тело мучилось в горе, в нежданной беде.
Светоч с ветром не в дружбе, — они во вражде.
Поспешили убийцы к царю Искендеру
И сказали: «Мы приняли должную меру.
Мы зажгли наше пламя, не хмурь свою бровь,
Для тебя мы властителя пролили кровь.
Лишь удар нанесли, — и прошло его время.
Он целует теперь твое царское стремя.
На него погляди, больше нет в нем огня,
Омочи его кровью копыта коня.
Мы исполнили все, что тебе обещали,
Ты нам повода также не дай для печали:
Передай в наши руки обещанный клад,
Мы стоим в ожидании щедрых наград».
Искендер, увидав, что два эти злодея
На убийство владыки пошли, не робея,
Что при них и ему безопасности нет, —
Пожалел, что он дал им свой царский обет.
Каждый мощный, узрев, что с ним равный во прахе,
Неизбежно пребудет в печали и в страхе.
И спросил Искендер: «Изнемогший от ран,
Где простерт покровитель народов и стран?»
И злодеи туда привели государя,
Где ударом злодейским повержен был Дарий.
Искендер не увидел, взглянувши вокруг,
Ни толпы царедворцев, ни стражи, ни слуг.
Что пришел шахиншаху конец, — он увидел,
Что во прахе был кейский венец, — он увидел.
Муравьем был великий убит Соломон!
Перед мошкой простерся поверженный слои!
Стал подвластен Бахман змея гибельным чарам.
Мрак над медным раскинулся Исфендиаром.
Феридуна весна и Джемшида цветник
Уничтожены: ветер осенний возник!
Где наследная грамота, род Кей-Кобада!
Лист летит за листом, — нету с бурею слада!
И спешит Искендер, вмиг покинув, седло,
К исполину во прахе и хмурит чело,
И кричит он толпе подбежавших придворных:
«Заточить полководцев, предателей черных,
Нечестивцев, кичливых приспешников зла,
Поразивших венчанного из-за угла!»
И склонился к царю, как склоняются к другу,
Расстегнул он его боевую кольчугу,
Головы его мрак на колен своих свет
Положил, — и такому участью в ответ
Молвил Дарий, открыть своих глаз уж не в силах:
«Встань из крови и праха. Не чувствую в жилах
Животворного пламени. Пробил мой час.
Весь огонь мой иссяк. Мой светильник погас.
Так ударил мне в бок свод небесный недобрый,
Что глубоко вдавил и разбил мои ребра.
О неведомый витязь, свой бок отстрани
От кровавого бока. Ушли мои? дни,
И разодран мой бок наподобие тучи»
Все ж припомни мой меч смертоносный, могучий…
Ты властителя голову трогать не смей
И не смейся: судьба: насмеялась над ней.
Чья рука протянулась, дотронуться смея,
До венца, — до наследья великого Кея?
Береги свою длань. Еще светится день,
Погляди: это — Дарий… не призрак, не тень.
Небосвод мой померк, день мой бледный недолог,
Так набрось на меня ты лазоревый полог.
Не гляди: кипарис распростертый ослаб.
Не взирай на царя, — он бессильней, чем раб.
Не томи состраданьем: я в узах. Я пленный.
Лишь в молитве меня поминай неизменной.
Я — венец всей земли. Смертной муки не множь:
Если я задрожу, — мир повергнется в дрожь.
Уходи! И, заснув, я все связи нарушу.
Праху — тело отдам, небесам — свою душу.
Смерть близка. Не снимай меня с трона, — взревет
Страшной бурей вращающийся небосвод.
Истекает мой день… Уходи! Хоть мгновенье
Одиночества дай… Мне желанно забвенье.
Если вздумал венец мой, себе на беду,
Ты похитить, — помедли! Ведь я отойду.
А когда отрешусь я от мира, — ну что же!
Унесешь мой венец, мою голову — тоже».
Искендер застонал: «О великий! О шах!
Близ тебя — Искендер. Пал зачем ты во прах?
Почему к твоему я припал изголовью
И забрызган твой лик твоей царскою кровью?
Но к чему эти жалобы? Все свершено!
Что стенанье? Тебе не поможет оно!
Если б к звездам поднялся челом ты венчанным,
Я служеньем служил бы тебе неустанным.
Но у моря — ко мне снисходительным будь! —
Я стою в волнах крови, в крови моя грудь.
Если б я заблудился иль было б разбито
На пути роковом Вороного копыто, —
Может статься, твой вздох не терзал бы меня.
И такого не знал бы я страшного дня…
Я клянусь! Я творцу открывал свою душу.
Я сказал, что я смерть на тебя не обрушу.
Но ведь камень внезапный упал на стекло.
Нет ключа от спасенья. Несчастье пришло.
Ведь остался из отпрысков Исфендиара

Еще от автора Низами Гянджеви
Лейли и Меджнун

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Любовная лирика классических поэтов Востока

В книгу включены стихи классических поэтов средневекового Востока — арабских, персидских, турецких — о любви.Крупнейшие мастера восточной лирики сумели взволнованно и проникновенно, с большой художественной силой рассказать о радостях и трагедиях, которыми отмечена подлинная любовь.


Из персидско-таджикской поэзии

Небольшой сборник стихов Ильяса ибн Юсуф Низами (1141–1211), Муслихиддина Саади (1184–1292), Абдуррахмана Джами (1414–1492), Афзаладдина Хакани (1121–1199) и Насира Хосрова (1003–1123). .


Хосров и Ширин

Содержание поэмы «Хосров и Ширин» (1181 год) — всепоглощающая любовь: «Все ложь, одна любовь указ беспрекословный, и в мире все игра, что вне игры любовной… Кто станет без любви, да внемлет укоризне: он мертв, хотя б стократ он был исполнен жизни». По сути это — суфийское произведение, аллегорически изображающее стремление души к Богу; но чувства изображены настолько живо, что неподготовленный читатель даже не замечает аллегории, воспринимая поэму как романтическое любовное произведение. Сюжет взят из древней легенды, описывающей множество приключений.


Родник жемчужин

В книгу вошли стихотворения и отрывки из поэм персидских и таджикских поэтов классического периода: Рудаки, Фирдоуси, Омара Хайяма, Саади, Хафиза, Джами и других, азербайджанских поэтов Хакани и Низами (писавших на фарси), а также персоязычного поэта Индии Амира Хосрова Дехлеви.


Пять поэм

За последние тридцать лет жизни Низами создал пять больших поэм («Пятерица»), общим объемом около шестидесяти тысяч строк (тридцать тысяч бейтов). В настоящем издании поэмы представлены сокращенными поэтическими переводами с изложением содержания пропущенных глав, снабжены комментариями.«Сокровищница тайн» написана между 1173 и 1180 годом, «Хорсов и Ширин» закончена в 1181 году, «Лейли и Меджнун» — в 1188 году. Эти три поэмы относятся к периодам молодости и зрелости поэта. Жалобы на старость и болезни появляются в поэме «Семь красавиц», завершенной в 1197 году, когда Низами было около шестидесяти лет.


Рекомендуем почитать
Исторические записки. Т. VIII. Жизнеописания

Восьмой том «Исторических записок» продолжает перевод труда древнекитайского историка Сыма Цяня (145-87 гг. до н.э.) на русский язык. Том содержит очередные 25 глав последнего раздела памятника — «Ле чжуань» («Жизнеописания») Главы тома вобрали в себя исторические и этнографические факты, сведения по древнекитайской философии, военному делу, медицине. Через драматические повороты личных судеб персонажей Сыма Цянь сумел дать многомерную картину истории Китая VI—II вв. до н.э.


Книга попугая

«Книга попугая» принадлежит к весьма популярному в странах средневекового мусульманского Востока жанру произведений о женской хитрости и коварстве. Перевод выполнен в 20-х годах видным советским востоковедом Е. Э. Бертельсом. Издание снабжено предисловием и примечаниями. Рассчитано на широкий круг читателей.


Лирика Древнего Египта

Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.


Лирика

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Беседы о живописи монаха Ку-гуа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


«Осень в горах» Восточный альманах. Выпуск седьмой.

В седьмом выпуске «Восточного альманаха» публикуются сатирический роман классика современной китайской литературы Лао Шэ «Мудрец сказал…» о жизни пекинских студентов 30–х годов нашего столетия; лирическая повесть монгольского писателя С. Пурэва «Осень в горах», рассказы писателей Индии, Японии, Турции, Ливана и Сингапура; стихи поэтов — мастеров пейзажной лирики Пэй Ди, Ван Цзиня, принадлежавших к кругу великого китайского поэта Ван Вэя; статья о быте и нравах жителей экзотического острова Сокотра в Индийском океане и другие материалы.


Сокровищница тайн

“Сокровищница тайн” — первая поэма знаменитой “Хамсэ” (“Пятерицы”) азербайджанского поэта Низами Гянджеви. В этом произведения поэт излагает свои гуманистические концепции, иллюстрируя их нравоучительными повествованиями. В таких притчах, как “Повесть о падишахе, потерявшем надежду и получившем прощение”, “Повесть о старухе и султане Санджаре”, “Повесть о царе-притеснителе и правдивом человеке”, “Повесть о Нуширване и его визире” Низами остро критикует деспотизм и произвол властителей, осуждает разврат, лень, ханжество и лицемерие власть имущих, и в то же время высоко оценивает мораль простых, честных людей, живущих своим трудом.


Семь красавиц

"Семь красавиц" - четвертая поэма Низами из его бессмертной "Пятерицы" - значительно отличается от других поэм. В нее, наряду с описанием жизни и подвигов древнеиранского царя Бахрама, включены сказочные новеллы, рассказанные семью женами Бахрама -семью царевнами из семи стран света, живущими в семи дворцах, каждый из которых имеет свой цвет, соответствующий определенному дню недели. Символика и фантастические элементы новелл переплетаются с описаниями реальной действительности. Как и в других поэмах, Низами в "Семи красавицах" проповедует идеалы справедливости и добра.Поэма была заказана Низами правителем Мераги Аладдином Курпа-Арсланом (1174-1208)