Исчезнувшая библиотека - [23]

«И это, — вмешался Филарет, — совпадает буква в букву с тем, что, как я тебе говорил, нам поведал Орозий: то есть, что сгоревшие книги по случайности находились в зданиях, расположенных вблизи порта, proximis forte aedibus condita, — прибавил он, искренне полагая, что латинская цитата сделает довод убедительнее, — а здания, расположенные вблизи порта, — пришел он наконец к выводу, — это и суть склады, о которых говорит Дион!»

Амр признал, что его поразили эти новые соображения, но, добавил он, вопрос, им поднятый, так и остался без ответа.

«Тогда приходится думать, — ответил Филарет, — что, когда мы посещали руины Серапиона, ты не до конца выслушал мои разъяснения».

Поучающий тон Филарета раздражал Амра, но он решил этого не показывать, признавая, что, в конце-то концов, сам вызвал новую дискуссию.

«А я сказал тогда, — продолжал Филарет, — что лучше всего передал рассказ Ливия (повторюсь: если бы он сохранился и был бы доступен, это разрешило бы все наши сомнения) Сенека в трактате “О спокойствии души”. И от тебя, надеюсь, не ускользнуло, что в словах Сенеки, которые я привел, ничто не заставляет думать, будто те книги были книгами из царской библиотеки. Напротив, кажется ясным, что речь идет о щедром даре Птолемеев, предназначенном для какого-нибудь римского вельможи той эпохи, на пустое тщеславие которого и обрушивается философ-стоик. В самом деле, стал бы он говорить об “изысканном вкусе” и “неусыпных заботах” правителей Египта, и уточнять, что эти свитки собирались “не для учения, но для выставления напоказ”, если бы речь не шла именно о дарах, предназначенных для людей денежных, но неученых? А теперь, — заключил он, — сложи вместе все эти указания, и ты получишь ответ на свой вопрос: эти книги оказались случайно в порту, как говорит Орозий; на складах, расположенных рядом со складами зерна, как говорит Дион; ибо то были дары правителей Египта какому-то богачу из Рима, как говорит Сенека, а тот утверждает, будто опирается на Ливия, источник, который признают достоверным и Орозий, и Дион».

Вот что поведали Амру двое друзей. Ни тот, ни другой, словно сговорившись, не вспомнили то место из Плутарха, в «Жизнеописании Цезаря», где, не очень понятно почему, биограф утверждает, будто огонь, «распространившийся от арсенала», уничтожил «великую библиотеку». Не то чтобы они нарочно утаили довод, на первый взгляд свидетельствовавший не в их пользу: оба хорошо знали, что с Плутархом можно поспорить; что библиотека, если угодно так называть Мусей, вовсе не была расположена вблизи арсеналов; что Плутарх скорее всего неверно понял источник, где говорилось — как у Кассия Диона — о «складах книг» (bibliothékas), и вообразил себе апокалиптический пожар в Мусее. Они уже и так злоупотребили вниманием Амра и его терпением. Незачем, сочли они, еще больше его запутывать.

Пока ученые мужи на какое-то время смолкли и Амр сосредоточенно, с восхищением повторял про себя непогрешимый ход рассуждений, посланец Омара, только что высадившийся в Александрии, явился к эмиру в жилище Иоанна. Его приход пробудил всех троих от размышлений, которым каждый предавался, невольно продолжая прерванную беседу. В ходе дискуссий, какие вели они в эти дни ожидания, все трое, можно сказать, погрузились в прошлое, куда увлекло их предпринятое расследование. Теперь же предстояло вернуться в настоящее. Амр прочел послание.

Что до книг, о которых ты упомянул, — писал Омар, — вот тебе мой ответ: если их содержание согласуется с книгой Аллаха, мы можем без них обойтись, ибо в таком случае книги Аллаха более чем достаточно. Если же, наоборот, они содержат в себе нечто противное книге Аллаха, нет никакой надобности их хранить. Пойди и уничтожь их.

Легко представить себе разочарование и огорчение обоих ученых, но, может быть, следовало бы сказать — всех троих собеседников. С другой стороны, чего можно было ожидать от такого правоверного ханжи, как Омар, — раздумывал Амр, — от человека, который, как представляется, дошел до того, что помешал умирающему Пророку продиктовать вторую книгу, повинуясь, опять же, суждению, будто в Коране уже заключено все?

К каким противоположным результатам, — думал в свою очередь Иоанн, — может привести равная по силе вера: на симпосионе мудрецов, о котором рассказал Аристей, семьдесят два ученых еврея ответили на каждый из причудливых вопросов царя, ища в каждом случае соответствия с волей Бога; теперь халиф в своем схематичном ответе сводит все к соответствию с книгой Бога (которого называет Аллахом); к тому же, — твердил он про себя, безутешный, — те приложили руку к прирастанию библиотеки, и без того огромной, а этот варвар, наоборот, во имя грубого силлогизма обрекает такое сокровище на уничтожение.

Было невозможно, да и неприлично, оставаться долее. В молчании, без ненужных церемоний, Амр навсегда покинул дом Иоанна. Повинуясь велению халифа, он приступил к уничтожению книг. Распределил их между всеми банями Александрии, отдав на растопку печей, благодаря которым мытье доставляло такое удовольствие. «Число этих бань, — пишет Ибн аль-Кифти, — было хорошо известно, но я его не помню» (мы знаем от Евтихия, что их было четыре тысячи). «Рассказывают, — продолжает он, — будто понадобилось добрых полгода, чтобы спалить все это топливо».