Исцеление прощением - [6]

— Мама, ну нельзя же нарушать профессиональную этику! Это еще хуже, чем обвинить меня в несуществующем проступке, — с легкой укоризной проговорила Полина и слегка улыбнулась матери. Она знала, что мама сейчас одумается, и продолжила: — Вот почему только он больше поверил Гулову, чем мне? Мужская солидарность? Что-то не похоже…

— И ведь это люди, с которыми ты не первый год работаешь!.. — с готовностью подхватила мать. — Как им только не стыдно так себя вести! Я имею в виду, должно же быть какое-то доверие… Они должны знать, что ты человек, на которого можно положиться.

— Что поделаешь… Некоторые отмалчиваются, другие открыто обвиняют, но верить мне, похоже, никто не хочет. — Полина вспомнила, как никто из коллег не бросился ее защищать и никто не высказал ей сочувственных слов. Все за свое место цепляются, кому нужны чужие неприятности? Впрочем, она их понимает и не осуждает.

— Как такое вообще могло случиться? — не унималась Татьяна Андреевна.

— Не суди их строго, мама. Просто они уверены, что это я виновата… В нашей работе нельзя допускать ошибок или быть невнимательной.

— Это, конечно, так… Но почему этот Гулов так повел себя? Почему?

Полина пожала плечами. Ей и самой это было странно.

— Не знаю, что и думать. До сегодняшнего дня я считала его приятным, хотя и несколько поверхностным в профессиональном отношении, а теперь…

— Ты действительно думаешь, что ничего нельзя сделать, чтобы доказать, что ты невиновна? — не отступалась мать.

— Дело в том, что так называемое «доказательство» моей вины записано моим почерком в журнале и истории болезни… Мам, еда подгорит! — Полина решила прекратить обсуждение неприятных для нее подробностей. Лучше она подумает об этом как-нибудь на досуге, когда немного успокоится.

Татьяна Андреевна, сокрушенно вздыхая, пошла на кухню. Оттуда и вправду сильно запахло жареным. Баклажанам это явно не на пользу.

Полина закрыла глаза и немного посидела в тишине, словно прислушиваясь к себе. Жизнь ее принимала какой-то совсем неожиданный оборот. Она должна все осмыслить. Еще утром она торопливо шла на работу, перебирая в памяти события вчерашнего вечера, предложение Гулова провести с ним время. И вдруг — такое. Как-то трудно свести концы с концами. Она снова почувствовала ломоту в висках.

Чтобы отвлечься, она встала, расправила спину, подошла к окну. Там в песочнице играли дети. Три молодые мамы сидели поодаль на скамейке. Одна с книжкой. Две другие разговаривали и смеялись. Дети тем временем успели поссориться. Один другому насыпал совочком на голову песок и очень веселился при этом. Пострадавший захныкал, размазывая по щекам грязь. Полина невольно улыбнулась. Везде свои драмы! И кто сказал, что у нее — самые драматические?

Полина подошла к столу, стала машинально разбирать на нем газеты. Прямо на руки ей выпало несколько квитанций — за квартиру, телефон и еще какая-то. И конверт. Большой конверт, в таких присылают рекламные проспекты. «Наверное, это маме. Она, выйдя на пенсию, стала еще более деятельной». Ей было приятно видеть мать, занятой то в клубе любителей детектива, то в Рериховском обществе. Вот только не слишком много приходилось им общаться — работа отнимала у Полины почти все свободное время — она следила за всеми медицинскими периодическими изданиями, была в курсе всех конференций по своему профилю, ездила на семинары, когда это удавалось. Не думать о случившемся было невозможно, мысли снова и снова возвращались к утренним событиям. «Эта Галя должна что-то знать. Как-то странно она себя вела! А что, если у нее был какой-то личный интерес в этой истории? Надо маму подключить! Она у нас заядлая детективщица!» — подумала Полина. Ей и в самом деле стало казаться, что тут есть какая-то криминальная подоплека. Только вот какая?

— Полиночка! — позвала мать из кухни. — Там на столе письмо в большом конверте, посмотри. Я тебе не говорила… надеюсь, это будет приятный сюрприз.

— Что за сюрприз? Что-то сегодня у меня день сюрпризов. Ты не находишь? — мрачно пошутила Полина, но про себя отметила, что голос у мамы бодрый, а это значит, что совместными усилиями выход они найдут.

— Ты посмотри, сама узнаешь, — ответила мать интригующе.

Полина аккуратно извлекла содержимое из конверта и стала читать: «Свидетельство о продаже недвижимости и прилегающего к ней земельного участка».

— Боже мой, мама, неужели ты наконец продала нашу развалюху? И ничего мне не сказала?! — Она вскочила и побежала на кухню.

— Ну, во-первых, не такую уж и развалюху. Дом крепкий, дерево хорошее, мой дед, как ты знаешь, был деревенским плотником, каких мало и тогда было, а сейчас, скорее всего, и совсем не осталось. И подновляли дом не так давно, — запротестовала мать.

Она любила порассуждать на тему о том, как раньше все было хорошо и добротно и как теперь стало из рук вон никуда не годно. — А во-вторых, я решила не нагружать тебя лишними проблемами, тебе не то что решать их — а и послушать о них некогда.

Что верно, то верно. Мама права. Ну, зато теперь она в состоянии вникать в любые проблемы. Только бы отвлечься от случившегося.

— Мам, и что? У нас теперь куча денег и банковский счет?