Исаак Дунаевский. Красный Моцарт - [50]

Рисунки Ефимова — это размноженные сны многих мужчин. Каждый из них видит одно и то же. Пуританская мысль человека сравнивала эротические видения с видениями ада. Из ада можно выбраться, но еще труднее о нем забыть. Кажется, художнику Ефимову не удалось ни то ни другое. Ефимов сделал ад веселым, придумав три тысячи «непристойных правил» — или поз счастья, которые на протяжении десятилетий «изложил» на трех тысячах рисунков. Практически он никогда и никому их не показывал.

Когда большевики пришли к власти, Ивану Ефимову исполнилось 38 лет. Два полюса: на одном — официальное признание, на другом — то, о чем знала только жена. По архивным свидетельствам, Иван Ефимов вместе с супругой Ниной Яковлевной Симанович-Ефимовой во время революции устраивали кукольные представления. Скульптор Ефимов никогда не скрывал своего индивидуального человеческого жизнелюбия и женолюбия. При случае мог похвастаться в дружеской беседе, с какими красотками ему довелось провести ночь. Ему многое прощалось. Его эрос был лишен подтекста. И был таким же могучим, как солнце, и настолько же целомудренным и открытым. Дружба со знаменитым богословом отцом Павлом Флоренским, а также с художником Владимиром Фаворским, с семьей которого он построил художественный дом-колонию в Новогирееве, оправдывала его от подозрений в сексуальной озабоченности.

При видимой открытости он умел хранить тайны. То, что собрала о нем единственная издательница малой части его рисунков Ольга Ковалик, проливает свет на творчество человека мистического и языческого одновременно. Свои эротические рисунки автор скрывал даже от домашних, запечатывая альбомы латинским «S» — секретно. По воспоминаниям сына художника, в 1924 году отец шутливо предрекал ему, указывая на альбомы: «Подожди, вот умру, ты поедешь в Швецию с этими рисунками, издашь их и будешь ездить в золотой карете». Увы, этим мечтам не суждено было сбыться. «Золотая карета» не появилась, а то, что предлагает современная западная индустрия комиксов, намного опередило «достижения» Ивана Ефимова.

Все мечтали о мифической, солнечной и свободной стране. Оказывается, легенда о знаменитой «шведской семье» существовала в России в начале века. Естественно, Ефимов мечтал о такой стране, где можно было бы открыто предлагать вниманию публики то, что он не мог предложить в России, — фаллические фантазии, которые совершенно справедливо мнились ему шедеврами.

Эрос невозможен без вдохновения. Но как эрос слит с шуткой, с гротеском, с дружеским розыгрышем, позволяет понять эпизод, который мог произойти только до революции, когда Иван Ефимов имел возможность путешествовать и бывать за границей. Оказавшись на роскошном пляже во Франции в Ницце, Ефимов задумал искупаться.

Представьте себе чопорный пляж начала века. Дамы в платьях неспешно дефилируют вдоль воды взад-вперед. Джентльмены — в полосатых купальных костюмах, напоминающих клоунские. В те времена, по свидетельству художника Константина Сомова, купальные костюмы вообще были редкостью даже в самом Париже. Ефимов, нимало не смущаясь, снимает с себя одежду и остается среди чопорной пляжной публики в чем мать родила. Скандал! Дамы стыдливо прикрываются зонтиками, мужчины усмехаются, старики негодуют. Видимо почувствовав, что своим голым видом он производит эффект, Ефимов зачерпывает горсть черного ила у берега и обмазывает тело, рисуя нечто вроде купального костюма. Вот как начинался боди-арт! И все приличия соблюдены…

О нем рассказывали, привирая и складывая целые легенды, как о немыслимом бабнике — главном бабнике Советского Союза.

Его жена — двоюродная сестра Валентина Серова — Нина Яковлевна Симанович-Ефимова легко относилась к забавам мужа. В 1906 году она сообщала своим родным: «Я выхожу замуж за бога. Точнее, за полубога». Существует дружеский документ, удостоверяющий донжуанские рекорды Ефимова, который его жена (!) преподнесла ему на пятидесятилетие, собрав около ста любимых им женщин. Его творчества боялись не только красные, но и белые власти. До революции на Конаковском фаянсовом заводе дирекция распорядилась отливать скульптуру фаянсовой обнаженной бабы Ефимова ночью, чтобы не смущать мораль зевак. Эта скульптура называлась «Вода» и представляла собой фаянсовую женщину метровой высоты, получившую у рабочих, ее отливавших, прозвище «Баня». Про его керамические изваяния, выполненные в 1914 году, «Тамбовская баба» и «Тамбовская девка» знакомые скульптора говорили: «Надо их поставить на кургане, будут с поездов смотреть». Все, что Ефимов делал под заказ, находилось в рамках социалистической идеологии. Но все равно это было прославление возможностей человека, точнее, человеческого тела.

Прославление возможностей человеческого тела стало и лейтмотивом творчества молодого композитора Исаака Дунаевского.

Ни классицизм Михаила Глинки, ни романтизм Петра Чайковского Дунаевского более не занимали. В нем звучали иные мелодии. Первая жена Мария Павловна была безвозвратно забыта. Она могла лишь сожалеть о том, что в свое время бросила Исаака. Друзья приглашали его на разные музыкальные премьеры, знакомили с новыми людьми. Каждый гений считал своим долгом обрасти кружком поклонников, как дерево листьями.