Ириска - [19]
Засунул большие пальцы за шлевки,
уставился на босые ноги Марлы:
ногти покрашены синим лаком.
Я ей покрасила,
вчера вечером.
Марла увидела мой педикюр
и потребовала
то же самое.
Мне не хотелось, конечно,
трогать руками корявые пальцы старушки.
Но покрасила.
Костлявые, легкие как перышко —
будто держишь птицу за лапку.
– Не спеши, – уговаривает его Марла.
– Я налью тебе выпить.
Или ты угости меня.
Я пью фруктовый коктейль.
А ты?
Может, сходим куда-нибудь ненадолго?
В смысле – выпить?
Парень потирает густую бровь.
– Что вы, моей хозяйке это вряд ли понравится.
Марла подкрадывается к нему —
берет его за руки.
– Ну, я ей не скажу, если ты не скажешь.
Под звуки дрели
Парня зовут Мартин,
Ему двадцать шесть,
у него есть жена и недавно родился ребенок.
Мартин решил задержаться на час,
а не сразу домой, —
«Малыш орет целый день…
Ладно, жена подождет». – Он смеется,
но неестественно как-то.
Марла нарезает лимон.
Я достаю стаканы.
Сидим во внутреннем дворике, пьем джин.
Слышно, как кто-то работает дрелью,
усердно сверлит.
– Никому не расскажешь? —
спрашивает Мартин.
– Никому, – обещаю.
– И я не скажу, – добавляет Марла,
глядя на Мартина.
Похоже, она совершенно забыла,
кто он такой.
Остальное попозже
У Люси для меня еще целая куча домашних заданий.
Что-то она сегодня задумчивая. Спрашиваю:
– У тебя все нормально?
Она смотрит
туда, сюда,
наклоняется,
гладит собаку.
– Да, все хорошо. Просто немного устала.
Наблюдаю за ней —
Люси считает, сколько должна мне.
– У меня только пять пятьдесят. Может быть, остальное попозже?
Я не забуду.
– Все нормально. Ты же мне отдала телефон.
Сколько он стоит?
– Ах да, телефон.
Ну, тогда мы в расчете.
Может быть, наоборот, это ты мне немного должна.
Усмехается, прячет деньги.
Черт! Я-то хотела на ужин пиццу,
с ветчиной, как любит Марла,
и мороженого на десерт.
– Ну да, – отвечаю небрежно.
А сама вспоминаю белый дом, где Люси живет,
ее спальню с отдельной ванной,
и как меня приглашали остаться.
– Пойдем, погуляем? Полазим по скалам.
Мы с ней давно собирались,
шутили – будем прыгать со скалы на скалу.
– Сегодня не могу.
Может быть, завтра получится.
Люси кивает на груду работы.
– Тебе хорошо, ты-то умная.
Не скажу, что крутая или веселая… нет.
Но умная.
Кексы с глазурью
Марла напекла малюсеньких кексов с белой глазурью,
разложила на подносе
и ждет меня —
почаевничать, поболтать.
– Как вкусно пахнет! – улыбаюсь,
и Марла сияет,
будто бы выиграла приз.
Но когда мы садимся пить чай,
Марла пробует кекс
и мрачнеет.
Я тоже откусываю.
О господи, нет!
Кексы соленые! Не сладкие, а соленые!
Хотя я не выплюнула,
удалось проглотить.
– От меня никакого толку! – Марла ужасно расстроена.
– Безрукая. Бестолочь!
Уж кексы испечь…
сможет даже ребенок.
Бьет себя по руке.
По плечам.
По лицу.
Я притихла:
может, и до меня доберется?
Боюсь даже что-то сказать.
Смотрю на заднюю дверь —
если что, добегу за секунду.
– Идиотка! – ругается Марла.
– Идиотка,
тупая,
тупая!
Ну да.
Я идиотка:
думала, здесь безопасно.
Только не с ней!
От Марлы не знаешь чего ожидать.
– Вы просто забыли сахар, вот и все, – говорю ей спокойно.
– Да уж понятно – забыла сахар.
Я не круглая дура.
Понимаю, что сделала. —
Марла скрипит зубами,
уставилась на меня.
А я тут при чем?
На меня-то что злиться?
Кулаком по столу,
Кулаком по руке.
– Дура Марла.
Дурацкие кексы.
Что, я выжила из ума?
Посмотри на меня.
Уфф! Понятно:
она злится на себя,
на свою забывчивость,
на свою болезнь.
Не на меня.
На столешнице продукты
и противень.
Духовка горячая.
Подаю Марле сахар.
– Научите?
Она отворачивается.
– Ты меня лучше не зли.
Это сумеет слепой. И косорукий.
Я беру кухонное полотенце,
завязываю себе глаза.
– Давайте проверим?
– Можно подумать, ты не умеешь.
Ты же не косорукая.
– Я слепая! – тяну к ней руки,
как зомби.
Марла хихикает.
– Иди-ка сюда, завяжу покрепче.
Вот так и печем:
я с завязанными глазами,
Марла руководит.
И у нас все прекрасно получается.
В конце-то концов.
Разговор за чаем и кексами
– Давно не видела Роба Клэнси, —
говорит Марла.
– Он вообще приходил?
Я же слышу, когда стучат в дверь.
Может быть, он стучался,
когда я была в туалете?
Господи, почему-то ужасно болит желудок.
Я что, ела креветки?
Я качаю головой.
– Нет, никакой Роб Клэнси не приходил.
Недавно у нас был Мартин —
помните, мы пили джин?
– Наверное, все шляется вместе с братом.
Они оба бездельники.
Устроились бы на нормальную работу. Так нет —
сидят на шее у матери, только и знают, что языком трепать.
А мать их все кормит, поди, ей уже надоело.
Его братец к тебе не подкатывал?
Роб Клэнси уж так старался меня охмурить,
но я всегда говорила ему: «Отвали, Роберт Клэнси.
Мне не нужен бездельник.
А ты лишний раз пальцем не шевельнешь».
Я не вру!
Роб Клэнси не встанет с кровати,
даже если пожар.
Даже если кровать загорится.
Да хоть его собственная задница.
Так и хочется взять и поджечь, просто проверить.
Он разносит газеты. Наверное, до сих пор.
Ему дали многоквартирный дом,
а он не стал разносить по квартирам,
вывалил все внизу, прямо в холле! Бестолковый, еще и ленивый.
Можно подумать, ноги болят.
Но вывалил, правда!
Хотя ноги у него крепкие.
Задница тоже. Как орех.
Ему ведь сейчас девятнадцать? Кажется, да.
Взрослый уже ерундой заниматься.
Если они к нам заявятся, пофлиртуй с его братом.
Когда уровень кислорода упал, государство с помощью лотереи выбрало немногочисленных счастливчиков, которые будут жить под куполом, когда все остальные станут медленно задыхаться.Несколько лет спустя жизнь внутри купола продолжается. Бедный класс не может себе позволить кислородный налог, который поставляет дополнительный воздух для бега, танцев и спорта. Богатая элита, напротив, здравствует и процветает. Любой, кто выступает против режима, получает клеймо террориста и изгоняется из купола на верную смерть.Шестнадцатилетняя Алина — участница тайного сопротивления и вынуждена бежать из купола.
Когда уровень кислорода упал, государственная лотерея выбирает нескольких счастливчиков, которые будут жить внутри купола. Все остальные будут медленно задыхаться. Несколько лет спустя, жизнь внутри купола продолжается. Бедный класс не может себе позволить кислородный налог, который поставляет дополнительный воздух для бега, танцев и спорта. Богатая элита, напротив, здравствует и процветает. Любой, кто выступает против режима, получает клеймо террориста и изгоняется из купола на верную смерть. Шестнадцатилетняя Алина является частью тайного сопротивления, вынуждена бежать из купола.
Типпи и Грейс не нравится, когда на них пялятся, что неудивительно, ведь они сиамские близнецы. Им хочется жить как обычные подростки – ходить в кино, влюбляться, находить новых друзей. Но это трудно, когда люди вокруг тыкают в тебя пальцами и обзывают. Девочкам приходится тяжело, однако они храбро сражаются со всеми бедами. И однажды судьба вознаграждает (или наказывает?) их возможностью разделиться, а они ухватываются за этот шанс, ухватываются изо всех сил. Вот только получить желаемое не так просто, и Типпи и Грейс еще придется столкнуться с последствиями своего решения обрести личную свободу.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.