Ипостаси духа: опыт заурядных биографий - [4]

.

Петр Александрович Попов, без сомнения, один из выдающихся миссионеров XIX в., личность и вклад которого в становлении миссионерской деятельности на Севере, как представляется, до сих пор не получили достаточного освещения и оценки. Отдав более двадцати лет жизни обдорской миссии, он и после переезда в Тобольск до последних дней своей жизни был очень тесно связан с ней, принимал активное участие в жизни обдорян. В Тобольске, служа в должности священника при Иоанно-Введенском монастыре, он одновременно входил в состав комитета по строительству новой церкви в Обдорске, готовил материалы новым архиереям об особенностях Березовского края, совершал инспекторские поездки по северным приходам, собирал деньги для строительства церкви, занимался переводческими трудами.

Можно без преувеличения сказать, что благодаря усилиям П. Попова и его соратников был заложен фундамент обдорской миссии. Несмотря на то, что в конце 70-х – 90-е гг. наступил известный упадок в ее работе, она не прекратила свое существование, как это было в 30-е гг. Импульс, заданный в 50-60-е гг., позволил ей пережить трудные времена. И уже в начале XX столетия миссия заняла важное место в жизни полярного поселка и обитателей тундр, благодаря качествам другого, несомненно, выдающегося миссионера игумена Иринарха (Шемановского) и его помощников.

Петр Александрович Попов вполне типичный представитель сибирского социума, корни которого уходят в XVIII в. Он потомственный священнослужитель, его предки трудились на духовной ниве в северных пределах Тобольской епархии с XVIII в. Алексей Никифоров сын Попов, дед Петра Александровича, был пономарём в сургутской Богородицерождественской церкви, в 1788 г. – рукоположен в священники юганской Богоявленской церкви. Супругой его была дочь сургутского дворянина Якова Михайловича Баталина – Авдотья. В 1790 г. у них родился сын Александр, будущий отец Петра[15]. Александр Алексеевич недолгое время служил в Сургутской округе, с 1838 г. священствовал в Обдорске[16]. Возможно, что он заменил там Луку Вологодского, участника неудачной миссии 30-х гг. иеромонаха Макария (Боголепова). Но в декабре 1844 г. он был запрещен в священнослужении в связи с делом о растлении им девицы Алексеевой и удалён в Кондинский Троицкий монастырь[17]. Почти через год – в 1846 г.[18] – на праздное место обдорского священника был назначен его сын – Петр Александрович Попов. Следующие 22 года жизни Петра Александровича прошли в неустанных трудах в Обдорске. Да и затем, после его отъезда в Тобольск в 1868 г., до самой кончины в 1888 г., он был тесно связан с этими местами.

Несмотря на свою молодость, Попов сразу проявил себя деятельным и целеустремлённым священнослужителем. Первое, с чего начал свою работу – организовал небольшую школу, которую содержал на свои средства свыше десяти лет. В 1854 г. он, вместе с прибывшими помощниками, приступил к реализации решения Синода о создании Обдорской противоязыческой миссии. Попов продумывал варианты организации работы миссионеров, которым предстояло путешествовать по безграничным просторам тундры. Он предлагал купить лодку и завести оленье стадо, чтобы миссионеры могли быть автономны в своих передвижениях и не зависели от прихотей земских подводчиков. Почти два года ушло на подготовку, налаживание контактов, на утряску различных бытовых и финансовых проблем. А схватиться за голову было от чего. Как водится, петербургское начальство слабо представляло, что такое Обдорск и что такое жизнь на Крайнем Севере. Первая извечная российская проблема где жить вновь прибывшим миссионерам? Попов к тому времени домом уже обзавелся, а вот новым членам миссии просуществовать на содержании, которое им предусмотрело государство, было довольно сложно. Жизнь в Обдорске была дорога. В результате получилось так, что первая вылазка миссионеров за пределы Обдорска состоялась только в июле 1857 г.[19]

Почти сразу установился и определенный годовой круг жизнедеятельности. В начале года все миссионеры проводили в Обдорске. Это было горячее время и для местной администрации, и для отцов миссионеров. Сотни и тысячи жителей тундр стягивались к селу, наступало время сдачи ясака. Одновременно к этому фискальному мероприятию власти приурочили и проведение ярмарки, которая получила название Васильевской. Кочевники пополняли здесь свои запасы продовольствия и другого необходимого для автономной жизни в тундре инвентаря. После того как стихали январские заботы, с февраля начинались разъезды по кочевьям тундровых жителей. В зимнее время ездили на оленях, в летнее – на лодке, межсезонье было временем относительного затишья.

Вот как, например, провел П.А. Попов 1858 г. Год уже вполне типичный для руководителя миссии.

В начале года он, как обычно это бывало, провел в Обдорске, так же как и все его товарищи. Это было горячее время и для местной администрации, и для отцов миссионеров. Сотни и тысячи жителей тундр стягивались к селу для сдачи ясака и пополнения продовольственных и иных необходимых в кочевой жизни запасов. После того как схлынули январские заботы, в феврале 1858 г. Попов подготовил отчет о работе миссии в прошедшем 1857 г. С февраля по 20 апреля он находился в разъездах по правому берегу Оби, затем в приуральских тундрах. Здесь Попов повстречался с Калимом Кылимовым – старшиной Вульпастинских юрт и одновременно, «по совместительству», шаманом, который пророчествовал о грядущей летом 1858 г. смертельной болезни. В апреле вернулся он в Обдорск и занялся приготовлением лодки к летней поездке. После схода льда съездил к крещеным остякам вверх по Оби, затем спустился вниз за Обдорск и пробыл там с 2 июля по 25 августа. Посетил юрты Вульпастинские, Воксарковы, юрты Пуйковы, побывал на островах Совельды Пугол, Индейские Саламы. По вечерам ходил по чумам, вел беседы и, судя по рапорту, местные жители слушали его с интересом и «даже пытались подыскать переводчика более грамотного». Пришлось ему встретить там и отчуждение, и удивительные случаи обращения в христианство, как, например, приключилось с одним из жителей юрт Пуйковых. Когда Попов уже покинул их, его догнал самоед Хэли Тедоумин, который решился принять крещение всей семьей. Причина столь внезапного решения – «тоска», родившаяся после отбытия из стойбища церкви и священника. После трехдневного оглашения, для чего Попов специально остановился, застигнутый врасплох у Янгуштинского сора, Тедоумин и его семья были крещены. Второй случай – крещение по обету Пазера Худина, который чуть не погиб на морской охоте вместе с товарищами.