Ипостаси духа: опыт заурядных биографий - [33]

Истинной радостью и отдушиной был приезд новых людей из центра, с которыми Веригин сразу заводил знакомство и даже переправлял через них письма. Летом 1897 г. в Обдорске работали студенты Санкт-Петербургского университета В.Ф. Држевецкий и К.М. Дерюгин. Кто-то из них передал Л.Н. Толстому письмо Веригина от 2 сентября 1897 г.[192] Возможно, что это был Дерюгин, поскольку он поддерживал переписку с Веригиным. Так, в начале февраля 1898 г. березовский окружной исправник в очередном сообщении о задержке веригинской корреспонденции, упоминает письмо от Дерюгина из Петербурга[193]. В компании петербургских студентов Веригин неоднократно покидал пределы поселка, за что не раз выслушивал порицания и привлекался к ответственности. Первый раз он отлучился с ними 4 августа до рыболовного песка И.А. Рочева, но был возвращен стражником Москвитиным 6 числа. Второй раз он отсутствовал с 22 по 24 августа. За эти отлучки окружной исправник просил губернатора привлечь ссыльного к административной ответственности[194]. Дело рассматривалось в мировом суде дважды, 30 сентября 1897-го и 28 февраля 1898 г. И дважды Веригин был оправдан за отсутствием состава преступления[195].

Это событие побудило Веригина еще раз обратиться к тобольскому губернатору с просьбой перевести его в место, где можно было бы заниматься сельским хозяйством, и более дешевое по сравнению с Обдорском. В прошении Веригин указывал на известное противоречие, которое значительно затрудняло его пребывание в Обдорске. Хозяйственная жизнь маленького поселения на Полярном круге и благополучие его населения базировались на добыче рыбы. Короткое северное лето почти все обдоряне проводили на рыбных песках вдалеке от поселка. Хотел ли Веригин это обстоятельство использовать для того, чтобы просто иметь легальную возможность покидать Обдорск, или действительно его материальное положение к тому времени стало настолько затруднительным, что он стал рассматривать рыбную ловлю как возможный источник средств существования? Но он говорил о том, что, не отлучаясь на ловлю, жить в Обдорске может только человек с «даровым содержанием»[196]. И в случае, если перевод сочтется невозможным, то просил «дать распоряжение полицейскому правлению, чтобы не стесняло ...в выездах из села Обдорска для рыбных промыслов, которые необходимы как добывание хлеба». Помощь единоверцев, по-видимому, составляла важную часть бюджета ссыльного духобора. Так, у группы кавказских духоборов, задержанных в 1896 г. в Самарово, полиция обнаружила 1155 рублей, из которых 1140 были изъяты.

Последнюю попытку перебраться в места, более благоприятные для земледелия, Веригин предпринял в январе 1899 г. В прошении от 21-го января он обращался к березовскому исправнику с просьбой разрешить проживание в Березове. Для него, не получавшего никакой государственной помощи, было важно перебраться из дорогого Обдорска. Он приводит некоторые цифры, ярко иллюстрирующие элементы повседневной жизни. Например, сажень дров в Березове стоила рубль «с небольшим», а в Обдорске 3 и 3,5, молоко крынка 5 копеек, а в Обдорске – 10. Кроме того, он по-прежнему мечтал заниматься огородничеством, овладел столярным ремеслом и предполагал «сбывать свою работу чиновному люду в Березове». Но к тому времени система наблюдения за ссыльным в Обдорске была уже отлажена, и березовский исправник А. Смирнов посчитал, что перевод в уездный центр будет нежелательным в том числе и потому, что контролировать контакты в более многолюдном Березове было бы сложнее[197].

По свидетельству игумена Иринарха, в последние годы ссылки образ жизни Петра Васильевича изменился. Как пишет игумен, он «опустился», стал пить вино и есть мясо, чего он не позволял себе прежде[198]. Так ли это на самом деле? У нас есть серьезные основания не доверять свидетельствам Шемановского. Как всякий смертный, он склонен был к умолчанию некоторых фактов. Например, он совсем ничего не пишет о диспуте, который состоялся у причта с Веригиным весной или летом 1898 г. Веригин сообщает о нем в письме Толстому от 16 августа этого же года[199]. В марте 1899 г. березовский уездный исправник сообщал губернатору сведения о диспуте, который состоялся между Веригиным и миссионерами летом 1898 г. О содержании диспута департамент полиции узнал из письма Веригина Семёну Конкину и еще в августе 1898 г. запросил у губернатора дополнительную информацию об этом событии[200]. Исправнику удалось узнать, что в один из праздничных дней в начале июня 1897 г. настоятель Обдорской миссии иеромонах Иринарх (Шемановский) обратился к собравшимся, среди которых был и Веригин, с проповедью. В своем слове он, останавливаясь на церковных установлениях и обрядности, предостерегал слушателей от заблуждений, в которые впадали некоторые сектанты, в том числе и духоборы. После окончания службы Веригин обратился к настоятелю с просьбой дать разъяснения о воззрениях духоборов на религию и иконопочитание. Такой диспут состоялся. В тот вечер в миссионерской церкви после вечернего богослужения собралось необычно много народу. Настоятель во вступительном слове перечислил все «несогласия» воззрений духоборов с учением православной церкви. В прениях принимали участие иеромонахи Иринарх и Василий и Веригин.