Иосиф - [58]

– О, а я че? – смущается Катюра.

– Ты, конечно, ни чё! – смеётся наша мать. – Это мы, бабы старые – чё! Завлякаим Пашка тваво!

– Да никакой он не мой!

– Хи-хи-хи! – на разные лады нестройно хохочут бабки.

– Иди, вон, платю поменяй, ЧЁ! В этой, как дурёха? – приказывает тётя Лена.

– Ой, мама! – машет Катя и стремглав бежит в хату.

А Сашка – на дорогу, встречать трактор, который обязан сломаться!

– Сашка! Сашка! – кричит мать его тётя Лёна. – Куды ты под трахтор прёсси?

И пока трактор ещё движется, бабки успевают фразами перекинуться.

– Че он тянить?

– Да глупой!

– Да он её боится!

– Я и говорю – глупой, вот и боится! Тут смелей надо быть!

– Дождётся! Гля, какой цвяточик?

– Да-а, хто-нибудь сорьветь раньше яво, – беззубым ртом сладострастно пророчествует бабка Варька.

– Дурак ишшо! – в сердцах бросает тётка Лёнка.

И тут, действительно, трактор глохнет прямо супротив лавочки.

Паша с видом человека, попавшего в техногенную катастрофу, выпрыгивает из кабины и разводит руками.

– Пашка! – грубовато обращается хозяйка. – Ты прёсси прям в наш двор! Если чё хошь, так спроси!

– Тётя Лена, тётя Лена! – Пашок поднимает руки и тут красноречие его кончается.

Выходит Катюра в новом «плате». Красавица-а! Прямо – полная луна! Она у меня всегда почему-то, всегда ассоциировалась с томящей, щемящей душу весенней полной луной!

– Катюра, – смущается Лобач. Он, наверное, считал, что слово «КАТЮРА» – сплошное благозвучие. – Принеси водички!

– Давай, я! – срывается Сашка.

– Сиди, не тебя просють! – распоряжается тётя Лена. – Принеси, Катюра, водички, горлице человеку промочить.

– Можа чё и скажить…

– Путнева! – хихикает баба Варя.

Пока Катюра идет за водой, тёзка лезет в мотор, а бабки, бабки смотрят на него, как на новый блестящий пятак!

– Када жа табе, Паша, ДТ-75 дадуть? – пытают.

– Скоро, скоро! Кгы-кгы!..

– Можа, ломаться перестанешь…

– Можа! – хлопает Паша глазами. – Кгы-кгы…

Катя выносит литровую кружку воды и несёт страждущему Пашке, по дороге начинает хохотать, да так, что вся вода её из кружки выплескивается. Вместе с Катюрой начи-нают хохотать все старухи. Почему они тогда хохотали? Для меня до сих пор остаётся загадкой! Пашка принима-ет кружку, выпивает остатки и смотрит на Катю такими влюбленными глазами.

– Ты чё, Пашок, делаишь?

– Пробросаисси! Ох, пробросаисси такой красотой! – предупреждают старухи.

– Кгы-кгы…

Сколько воды Катя пролила – ведро, два – неизвестно, но эта история продолжалась примерно с месяц! И она не двигалась ни туда, ни сюда. А однажды… вот ведь как бывает! Однажды Пашок не приехал, его послали пахать. А пахота длится с утра и до поздней ночи. И в этот же вечер с противоположной стороны пашкиного пути, с горочки, пропылил ГАЗ-53. Газончик! Водитель газончика отметил пёстрое женское собрание, тормознул и резко сдал назад, обдав пылью его, собрание. Пока старухи чхали и кашляли, из машины выпрыгнул бравый белобрысый, крепкий и высокий водитель и смело подошел к партеру. Он подошел так близко, как Пашка за весь месяц не смог приблизиться!

– Здорова, бабоньки! – громко, весело и, главное, развязано, поприветствовал он.

– Фу, ты! Напылил, анчихрист! – бросила бабка Маша.

– Здорова, тётка Нинка! – персонально поприветствовал он нашу маму. – А я вот из армии пришел!

– Ды вижу, Сашка, я слыхала, – ответила мать.

Это был, как бы это ни было смешно, это был наш родственник Сашка Сундуков из Лобачей. Месяца как два назад на то время он, действительно, в погонах старшего сержанта пришел из армии и быстро прослыл бабником. Говорили, что сержант этот старший не одну голову вскружил хуторским девчатам. Деликатно, вот тут – деликатно, он протянул ладошку к тётке Ленке, чтобы та насыпала ему семечек. Спектакль ведь проходил под открытым небом, поэтому жареные душистые подсолнечные семечки всегда были необходимым атрибутом для переваривания происходящих событий! Для осмысливания, так сказать! Семечки щелкали кто как мог! Даже беззубая баба Варя на околицах своего рта находила какие-никакие твердыни и ухищрялась сокрушить вкуснейший продукт! То, что Сашка Сундуков протянул руку к хозяйке, как потом говорили, была чистая случайность! Ну, хозяйка поделилась. Сашка картинно щелканул пару семечек, растянул на лице улыбку и спросил выспренно:

– Чья выжырка?!

– Чаво-о? – спросила тётя Лена и посмотрела на подруг.

– Кто, спрашиваю, – Сундук кинул в рот ещё пару семечек, – кто, спрашиваю, жарил продукт этот чёрный?

– Почему черный?

– Ну, они же черные, а не синие? Правильно я спрашиваю?

– Я жарила, – ожидая какой-то каверзы, призналась тётка Лёнка.

– Изумительно исключительные семачки! На Лобачах таких нету! – более внимательно осмотрелся и увидел Катю. Увидел и руки поднял!

– Можа, – как потом бабы говорили, – можа он её и раньше заметил, да, подлец, так искусно сыграл!

– А почем жа у вас тут невесты? У нас на Лобачах таких и нету! – откровенно обшарив Катю взглядом, спросил и пошел на сближение с томящей и щемящей душу луной нашей полной. В сравнение с Пашком, Сундук действовал нагло! Очень нагло! Слегка покачивая плечами, подошел, заглянул в её глаза и вежливо спросил:

– Как величать Вас, красавица?