Иосиф - [56]
Пел дядя Серёга негромко, но проникновенно, а голос его был такой красоты, что если бы мне дали его послушать, не сообщив, что это поёт дальний родственник моего отца, сват, я бы прокомментировал примерно так:
– Фамилию! Назовите фамилию и имя! Кто это поёт?! Заслуженный или Народный? Восхитительно!
Протяжные «о-о», «а-а» в некоторых куплетах звучали у дяди Серёги, как оценочные категории, в иных же – как констатация факта. Ну, например:
За спиной дяди на взгорочке показался велосипедист, и я его, хотя и не видел несколько лет, сразу узнал. А управляющий продолжал рвать свою легкоранимую «серцу»:
По всему было понятно, что велосипедист направляется к нам.
Велосипедист выехал на плотину, спешился и тихо подошел к нашей компании.
Одной рукой, кулаком дядя Сергей вдарил оземь, а другой ухватился за грудь. Трудно было определить: в какой театральной системе в данный момент работал дядя Сергей, в системе представления или переживания?
Дядя Серёга закончил песню и склонил голову набок.
– Кгы-кгы-кгы! – прокашлялся велосипедист за спиной его. – Извиняйтя! Федорыч! Я эта… Мне варить нечем! Электроды все кончились! – велосипедист улыбнулся нам с братом одними глазами и принял суровый вид. Мол, я вас признал, но не вы в сей час главные герои.
– Да-а! – выпрямив голову, не оборачиваясь, протянул дядя Сергей. Помолчал, вздохнул. – Хыть песню дали доиграть! Во, Володя, жизня какая! Последняя моя уборочная! До каких пор я буду мучиться?! А? А пропади оно всё пропадом! Ого-го-го-го-го-го-о! – управляющий тяжело приподнялся. – Я жа табе вчарась с большим трудом сотню электродов достал! Можно сказать – стащил!! Фактически – стибрил! И привез, как человеку! И иде они?! Ты чё, их жрешь что ли, Паша?! А? Я тебя ну никак не понимаю!
– Кгы-кгы, – Паша оголил ряд железных зубов. – Федорыч, Федорыч! Ну они жа подмоченные были! Ты подмоченные стибрил!
– Я – подмоченные?! Я – подмоченные, …
– Подмоченные, подмоченные! Дюжа подмоченные! Я яво – раз! А он – глянь! Черканёшь, а он сыпица! – это был Пашка Лобачёв.
Про тёзку надо рассказать. Человек он интересный со всех сторон. Действительно, Лобач является родственником какого-то знаменитого силача. Говорили, что самого Ивана Поддубного! Неслучайно норов в юности у Паши нашего был необузданный, и силища – ого-го! Кого он только в нокаут не отправлял!
У некоторых больших людей есть такая черта – обидеть маленького: небрежением, насмешкой, взглядом, словом. Даже, может, и в шутку. Тут Лобач не разбирался, кто перед ним. До дяди Серёги в нашем хуторе был другой управляющий – не меньше по комплекции, если не больше нашего рассказчика дяди Серёги. И как-то тот управляющий, пребольшой человек, в шутку решил взъерошить Пашкину шевелюру.
– А-а, Пашок! – посмеялся он. – Метр с кепкой! – и только руку протянул, чтоб чуб взлохмать Пашке, как получил нокаутирующий удар!
Водой, говорили, отливали, в чувство приводили того управляющего!
А какой лыжник был Пашка! О-о! В юности у него была кличка – Лиса Патрикеевна, за умение нырять на лыжах между деревьями. За Лисой Патрикеевной угнаться только Вася Васильев мог.
– Да ты чего?! – рассказывал он. – Знаешь, как он вилял?! Знаешь, скольки мы на спусках лбы себе порассшибали? Вот едет, едет, и ты за ним по его лыжне. И как спуск крутой начинается, тут гляди за Лисой Патрикеевной! Он мог к дубку подъехать и в нескольких сантиметрах от него резко вильнуть. Патрикеевна дальше едить, а ты лбом в дубок! Бумц! И искры из глаз! Ха-ха!.. А дубок на месте…
– И ты бился?
– Я? Ды не-е, я не билси! Это другие бились. А какие у него лыжи были! Он сам сабе их мастерил! Он их так выстругивал, носы запаривал, загинал, и они у него выходили такие тонкие, легкие! А с Гордищи, знаешь, как он гонял?.. А оттуда мало кто спускалси. Там жа крутизна! Глянь, какая!
Перед вами — книга, жанр которой поистине не поддается определению. Своеобразная «готическая стилистика» Эдгара По и Эрнста Теодора Амадея Гоффмана, положенная на сюжет, достойный, пожалуй, Стивена Кинга…Перед вами — то ли безукоризненно интеллектуальный детектив, то ли просто блестящая литературная головоломка, под интеллектуальный детектив стилизованная.Перед вами «Закрытая книга» — новый роман Гилберта Адэра…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Валерий МУХАРЬЯМОВ — родился в 1948 году в Москве. Окончил филологический факультет МОПИ. Работает вторым режиссером на киностудии. Живет в Москве. Автор пьесы “Последняя любовь”, поставленной в Монреале. Проза публикуется впервые.
ОСВАЛЬДО СОРИАНО — OSVALDO SORIANO (род. в 1943 г.)Аргентинский писатель, сценарист, журналист. Автор романов «Печальный, одинокий и конченый» («Triste, solitario у final», 1973), «На зимних квартирах» («Cuarteles de inviemo», 1982) опубликованного в «ИЛ» (1985, № 6), и других произведений Роман «Ни горя, ни забвенья…» («No habra mas penas ni olvido») печатается по изданию Editorial Bruguera Argentina SAFIC, Buenos Aires, 1983.