Инсайт - [32]

– Ты тоже можешь поиметь с этого кое-что интересное. – в голове гудело, всё будто подёрнулось дымкой. Но теперь я откуда-то знал. Что говорить. И чем купить.

– Да? Что? Нимб героя? Медаль? Хи-хи, ага. Давай, заливай…

– Нет. – я подождал, пока гнилой человек передо мной перестанет смеяться. – Способ убивать Теней. И Расколотых. После Звона.

Он замер, на секунду воздух наполнила горчично-сахарная боль. И вдруг закричал на меня:

– Пи**ишь, Котяра! Нет такого способа. Я всё перепробовал! Эти твари всё у меня отняли! Ненавижу! Я пытался! Но их нельзя убить! После Звона только ужас и смерть! Теней можно, да, но до Звона или артефактами. А Расколотых ничем! НИЧЕМ! не возьмёшь. Только сжечь, но они тебя раньше сожрут! Серафимы могут, но они меня прогнали! Пи**ры! И…

– Расколотые не трогают Озарённых. Я сам видел. Они что-то жрут и светятся. А Маски их словно не видят. А дальше, – я пожал плечами. – Дело техники. И в их Храме наверняка можно узнать, что это за волшебная штука. Поможешь найти его, я попытаюсь выяснить. Или пошли со мной. Сам выяснишь.

Я откинулся спиной на мешок, расслабившись и (ВСЛУШИВАЯСЬ) стараясь абстрагироваться от (МУЗЫКИ) сводящих с ума стонов из-за заколоченного окна. Хорь задумался. Лицо его, постоянно дёргающееся, будто обмякло, а глаза заволокло багровым туманом. Я чувствовал, как из его давно перегнившей ненависти густо вырастает жгучий интерес и желание. Месть – лучший мотиватор (ТАК НЕЛЬЗЯЯЯЯ. ХА!)

– Слышал я слухи. – голос Хоря изменился. Визгливые нотки исчезли, а тембр стал глубже. Он нервно теребил ожерелье из «ключей» от пивных банок. Пара сделанных из них же серёжек оттягивали правое ухо. – Но да никто же ничего не видел толком. Но, если ты не врёшь… Вдвоём можно попробовать. Если даже кто-то один узнает, это ж… Можно их всех, под корень! Вывести. А эти пед*ки молчат…

– Ну? – Я начинал терять терпение. – Давай решай уже. Ты не единственный меняла в округе, просто самый опытный. Но я могу и к другому кому сходить…

– Нет! Я согласен! Но дай мне цикл или два, нужно собраться и кое-что закончить. А пока, давай это… – взгляд его стал заискивающим, в нём появился расчёт, – давай выпьем. За Свору эту твою. Эх, Хряка жалко, столько он у меня Пыли накупал. (АГА! ЖАЛКО! ТАААК ЖАЛКО!)

– Ну давай. Только не этой твоей сонной бурды. – я, скривившись, кивнул на стол с оборудованием.

– Нет-нет. Погоди, есть тут у меня… – он засуетился и выкопал из груды ветоши в углу большую квадратную бутылку, наполовину полную прозрачной янтарной жидкости. – Вот! – он ликующе встряхнул её. – Осталось со… Старых времён. Всё равно не спим, а так и Звон легче пройдёт, да?

Он выудил откуда-то пару стаканов, протёр их какой-то тряпкой (они, по-моему, стали только грязнее) и разлил. Мы пили неплохой виски почти в тишине. Только Хорь иногда начинал что-то сонно бормотать, а я ловил себя на том, что подпеваю крикам снаружи. Я пытался понять, проанализировать то, что со мной происходит в последнее время. Внезапные озарения. Провалы в памяти. Странные голоса. Будто не мои эмоции. Неизменными остались только чувства, которые вызывали во мне мысли о Лисе. Да и то. Они стали какими-то жадными. Пурпурная моя к ней любовь, несчастная и обречённая (ведь мы и сами были несчастными и обречёнными) окрасилась багрянцем, будто под светом городской луны. Стало легче, ушло чувство безысходности, но как-то… Не знаю. Любовь будто стала жестокой, жадной. И нравилась мне всё больше.

Потом, после ещё пары стаканов, мои мысли переключились на Звонаря. Где этот больной ублюдок сейчас и чего он всё-таки хочет? Почему перестал показываться? Не то, чтобы я конечно скучал. Но всё равно. Видимо всё идёт по «сценарию», каким бы он ни был.

– С-слушай, Кот. – Хорь сполз с ящика и упал рядом со мной на плащ, заставив брезгливо отодвинуться от гниющего плеча. – А ведь ты мне до сих пор должен!

Я вопросительно поднял бровь, заставив его замахать руками:

– Не, ты не подумай. О деле мы договорились. Но, ты ж вылечился, пожил у меня. Опять же, Жвачку ведь попользовал, да? А я её вырастил, считай.

– Что ты хочешь, гниль? – упоминание о Жвачке, почему-то, вызвало у меня жгучую неприязнь к сидящему рядом человеку. Тварь! Вырастил, значит, да?

– Да мне бы это… волосы… – дрожащим голосом прошептал он прямо мне в ухо.

– Чего?!

– Волосы твои, говорю, хочу! Отдай, а? Ты-то вон, свежий, не гнилой ещё, они у тебя крепкие. Я и у Лисы предлагал купить, пока не сгнили, но она не дала, да. – голос его приобрёл кисловато-умоляющий привкус. Маниакальный. – А я ж не для херни какой, мне только верёвочку сплести, крепкую! Здесь же всё – труха: верёвки, ткань, ремни. Рассыпается, рвётся! А мне нужна для… Кое-чего. И идти будет легче, может и Расколотого получится прибить какого-нибудь, гниду…

Его заискивающие, кислые ужимки и нытьё заставили меня брезгливо скривиться. Несколько минут назад передо мной сидел почти сгнивший заживо от злобы, полубезумный, бессовестный, но сильный человек. А сейчас, когда его, видимо, догнала навязчивая идея, он превратился в хнычущую тряпку. Да и волосы? Срезать косу, заплетённую Лисой, хранящую память её прикосновений и отдать этому мешку с гнильём? В эти изъеденные гнойниками пальцы?! Да как этот… Смеет даже?!