Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [95]
Главное, что, согласно «Указу како изыскивати белорусцев» перекрещивание распространялось и на православных казаков. Причиной тому был обливательный способ крещения. Правило собора 1620 г. действовало до 1656 г., когда патриарх Никон принял новые канонические нормы вступления в русскую церковь членов киевской митрополии.
Очевидно, на местах, при вхождении в духовную жизнь провинциального города продолжали выявляться какие-то церковные отступления. Наиболее вероятно, неявные «прегрешения» тех, кто казался ранее православным, обнаруживались на исповеди. Исповедь в русской церковной практике XVII в. была нерегулярной, и духовные власти стремились добиться обязательного ее посещения раз в году на Пасху. Таинство оказалась тем переходным моментом, который мог выявить скрытые расхождения церковной практики казаков с русскими нормами благочестия. В случае признания нарушений русского церковного канона иммигранта могли перекрестить в том же городе. Но, судя по документам, и «вероотступники», и власти города предпочитали разрешать сложный вопрос о благочестии, переплетающийся с проблемой подданства, в Москве. Существуют свидетельства о доставлении казаков из Шацка, Пронска и других городов на Патриарший двор для совершения таинства.
Неясно, как часто раскрывались «отступления» и коснулось ли «очищение» всей массы выходцев. Быть может, не каждого из 611 человек духовный отец спросил о способе крещения. Все зависело от настойчивости местных духовных властей. Но сохранившаяся память 1621 г. из Разрядного приказа в Казанский дворец, призванная регламентировать размеры награждений перекрещенным казакам полка Ждана Конши[924], свидетельствует о широком масштабе «очищений». Наличие документа, обобщающего дела о процессах обращений, говорит о перекрещении как о типичном, массовом явлении, распространившемся на значительное число казацких иммигрантов.
В целом данные перекрещиваний полка Ждана Конши позволяют ответить на вопрос о причинах обращения казаков в России. Казацкое войско отражало поликонфессиональную ситуацию Речи Посполитой и состояло, помимо православных, из мусульман, католиков, протестантов и иудеев. В полк Ждана Конши входили представители различных этносов Речи Посполитой, а также сопредельных государств. Эта смешанность, социальная и конфессиональная непроясненность являлись характерной чертой войска Петра Сагайдачного (и подразделения Конши в ее составе), шире: казаков — участников Смуты[925] и в целом казацкого сословия Речи Посполитой. Проверки чистоты веры на Патриаршем дворе лишь отражали внутреннюю ситуацию казацкого сообщества. Они стали своеобразным социальным слепком, сделанным в России.
Безусловно, совершенно не случайно Микита Маркушевский был назван в споре «иноверцем». Леонтий Плещеев, декларируя, что «черкашенин» Микита Маркушевский неправославный, пытался дистанцироваться от него. Его отряду, который грабил в Новгородском уезде, он дал обобщенное определение «литва». Но следует помнить, что патриарх Филарет определил этническую (и конфессиональную) принадлежность Микиты Маркушевского термином «белорусец». Соответственно, он был по роду службы «черкашенином»; по месту проживания — киевлянином; по этнической принадлежности — «белорусцем» (то есть украинцем либо белорусом). Можно с большой долей вероятности предположить дворянское происхождение Маркушевского. Быть может, плененный в 1608 г. «пан Маркушевский» являлся одним лицом с «черкашенином» Маркушевским.
Следует помнить, что Микита Маркушевский во время спора с Леонтием Плещеевым имел основания ставить себя по статусу в один ряд с Дубровским и Пашковским.
Микита Маркушевский, безусловно, не являлся сторонником западного христианства. В противном случае он получил бы наименование «поляк» или «литвин». Патриарх Филарет же и противопоставлял его «полякам». Таким образом, по вероисповеданию он являлся «белорусцем», то есть православным или униатом. Причем в последнем случае он мог не быть убежденным защитником унии, а проявлять религиозный индифферентизм и посещать тот храм, который оказывался наиболее близко от него в каждый конкретный момент; исповедовать то православие, то униатство. В том случае, если Микита Маркушевский принадлежал к униатской церкви или же принял хоть раз в ней причастие (или совершил иное таинство), обвинения Леонтия Плещеева вполне оправданны. Униаты, без сомнения, виделись «иноверцами» в глазах русского православного.
Но если Микита Маркушевский относился к киевскому православию, то тогда «чужое» православие в русской церкви отождествлялось с «иноверием». Безусловно, существовали расхождения в церковной практике между киевской православной митрополией и московской патриархией, и они, согласно «Указу, како изыскивати и о самех белорус цех», предполагали принятие в русскую церковь казаков первым чином.
Дальнейшая судьба Микиты Маркушевского в России оказалась типичной для выходцев из Речи Посполитой. Став русским православным (после двух обращений), он закрепился в столице. Видимо, знатность супруги, обладавшей влиятельными родными, позволили ему утвердиться в Панском (переименованном в 1624 г. в Иноземский) приказе. Ему был назначен поденный корм в 3 алтына 2 деньги на день
Предлагаемая работа — это живые зарисовки непосредственного свидетеля бурных и скоротечных кровавых событий и процессов, происходивших в Ираке в период оккупации в 2004—2005 гг. Несмотря на то, что российское посольство находилось в весьма непривычных, некомфортных с точки зрения дипломатии, условиях, оно продолжало функционировать, как отлаженный механизм, а его сотрудники добросовестно выполняли свои обязанности.
Книга доктора исторических наук К.А. Аверьянова посвящена одному из самых интересных и загадочных вопросов русской истории XIV в., породившему немало споров среди историков, — проблеме так называемых «купель Ивана Калиты», в результате которых к Московскому княжеству были присоединены несколько обширных северных земель с центрами в Галиче, Угличе и Белоозере. Именно эти города великий князь Дмитрий Донской в своем завещании 1389 г. именует «куплями деда своего». Подробно анализируются взгляды предшествующих исследователей на суть вопроса, детально рассматриваются указания летописных, актовых и иных первоисточников по этой теме.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.
Из борьбы с испанским владычеством Голландия вышла одной из величайших в мире морских империй. За несколько лет страна обрела контроль над огромными территориями: от Индонезии до Западной Индии, от Южной Африки до Южной Америки. Чарлз Боксер, профессор Йельского университета, автор целого ряда исторических трудов, представляет Голландию XVI–XVIII вв. Объясняя причины стремительного восхождения столь маленькой страны к могуществу, Боксер обращает внимание на то, как и почему происходит бурное развитие промышленности, морской торговли, сельскохозяйственное изобилие и культурный расцвет страны.
Работа видного историка советника РАН академика РАО С. О. Шмидта содержит сведения о возникновении, развитии, распространении и критике так называемой «новой хронологии» истории Древнего мира и Средневековья академика А. Т. Фоменко и его единомышленников. Подробно характеризуется историография последних десятилетий. Предпринята попытка выяснения интереса и даже доверия к такой наукообразной фальсификации. Все это рассматривается в контексте изучения современного общественного исторического сознания и тенденций развития науковедения.
Предлагаемая книга впервые в отечественной историографии подробно освещает историю Германии на одном из самых драматичных отрезков ее истории: от Аугсбургского религиозного мира до конца Тридцатилетней войны. Используя огромный фонд источников, автор создает масштабную панораму исторической эпохи. В центре внимания оказываются яркие представители отдельных сословий: императоры, имперские духовные и светские князья, низшее дворянство, горожане и крестьянство. Дается глубокий анализ формирования и развития сословного общества Германии под воздействием всеобъемлющих процессов конфессионализации, когда в условиях становления новых протестантских вероисповеданий, лютеранства и кальвинизма, укрепления обновленной католической церкви светская половина общества перестраивала свой привычный уклад жизни, одновременно влияя и на новые церковные институты. Книга адресована специалистам и всем любителям немецкой и всеобщей истории и может служить пособием для студентов, избравших своей специальностью историю Германии и Европы.