Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [60]
Деремонтовы не всегда отличимы от русских дворян, они почти во всем слились с русской средой. И в этом они не похожи на многих прочих более мелких «крещеных иноземцев», еще долго остававшихся в кругу неофитов. Окружение же Деремонтовых, помимо армейской службы, составляли только московские дворяне.
В документе 1650 г. о перекрещивании иностранцев обращает на себя внимание рассказ «старого выезда кормового иноземца» Александра Данилова сына Ильфова (крестильное имя — Иван). В его изложении история семьи в России начиналась со времен Ивана Грозного: «Прадед де (его. — Т.О.) Иван Илфов выехал ис Шпанские земли блаженные памяти при царе и великом князе Иване Васильевиче всеа Русии на ево государево имя и был у нево, государя, дохтуром»[555]. При сопоставлении с другими источниками названный в тексте родоначальник клана Иван Ильфов отождествляется с Иоганном Эйлофом (Johann Eyloff, Egloff, Oyloff, Iloff, Giovanni Ailoff и, видимо, даже Jean Nilos), лейб-медиком Ивана Грозного с 1581 по 1584 г. Совпадают и другие детали: «Шпанская земля» рассказа является Испанскими Нидерландами. Иоганн Эйлоф был фламандцем. Сведений о царском враче сохранилось немного. Не существует данных об обучении Иоганна Эйлофа в европейских университетах. Согласно наблюдениям М. В. Унковской, его имя не встречается в списках выпускников-медиков Лейдена, Йены, Оксфорда и Кембриджа[556]. В настоящее время предположительно его можно считать лекарем (хирургом), рекомендованным царю нидерландскими купцами.
Известно, какую необычную роль играли в XVI в. при московском дворе врачи[557] (в России, в отличие от Западной Европы, не видели разницы между врачами и лекарями). Это были только иностранцы, и предназначались они лишь для царской семьи. Будучи личными врачевателями государей, доктора составляли элиту замкнутого сообщества иностранцев. Особый статус врачей, приближенных к главе государства, определял их разнообразные функции. Они выступали тайными советниками государя, составителями ядов, астрологами, алхимиками, прорицателями. В качестве врачей в России появлялись проповедники. Например, ярым поборником унии при дворе отца Ивана Грозного, Василия III, был врач и астролог Николай Булев[558].
Иоганн Эйлоф принадлежал к необычной для России конфессии. Папский легат Антонио Поссевино, пытавшийся в 1582 г. убедить Ивана Грозного в необходимости сближения церквей, называл придворного лекаря анабаптистом[559]. В устах католика «анабаптизм» имел характер обличения и относился ко всем без исключения радикальным направлениям протестантизма.
При этом записки посланца курии дают основания для противоречивой оценки воззрений Эйлофа. Ученый иезуит передает историю о благожелательной встрече придворного доктора с посольством римского первосвященника. Он сообщал, что Эйлоф был направлен государем к заболевшему монаху[560], с которым сумел установить контакты. Но на следующей встрече Антонио Поссевино и Эйлоф предстали противниками в спорах о вере. Царский медик оказался непосредственным участником диспута и единственным мирянином среди русского высшего духовенства. Иностранец наряду с церковными иерархами был привлечен государем к прениям, видимо, в качестве переводчика и знатока западного богословия. В изложении другого участника миссии, Эйлоф тайно передал своим оппонентам извинения: «Врач-анабаптист… может быть, под влиянием о забытой религии, тайно сообщил нам, чтобы мы не подумали о нем дурно, если из-за страха во время диспута скажет что-нибудь против католической религии»[561]. Таким образом, Поссевино и его сподвижник рисуют Эйлофа одновременно убежденным протестантом и скрытым католиком. Сейчас невозможно определить, когда Эйлоф действовал под угрозой наказания, когда — исходя из трезвого прагматизма, желая сохранить связи с могущественным орденом, когда руководствовался внутренней религиозностью. Не исключено, также, что иезуит выдавал желаемое за действительное. В таком случае Эйлоф, сторонник радикальной Реформации, протестант во владениях Габсбургов, в России искренне стремился опорочить католичество в глазах Ивана IV.
Безусловно, что Иоганн Эйлоф тайно поддерживал контакты с иезуитами и явно противодействовал проповеди Поссевино. Есть основания говорить, что он продолжил антикатолическую проповедь и по окончании прений. Иоганн Эйлоф, вероятно, оказал воздействие на составление полемического трактата своего царственного пациента. По мнению итальянского исследователя Чезаре де Микелиса[562], в антикатолическом произведении Ивана Грозного, созданном после диспута с Антонио Поссевино, прослеживается влияние памфлета швейцарского кальвиниста Дю Розье. Автор предполагает получение текста во время посольства Истомы Шеврыгина. А. А. Севастьянова видит посредничество британских коммерсантов, в том числе Джерома Горсея[563]. Исследовательница основывается на указании Поссевино: «…Еретики английские купцы… передали (Ивану Грозному. —
