Иностранная литература: тайны и демоны - [121]
После этих двух веселых сказок и относительно веселых «Мемуаров Муми-папы» Туве Янссон не знает, о чем писать в муми-саге дальше. Тогда-то Тууликки и намекает ей, что дом муми-троллей взрослеет, и наступает пора, которую Лев Толстой назвал пустыней отрочества, пора страшная, когда ты один, когда никакое муми-семейство ничего тебе не подскажет. И появляются последние две повести, которые, по сути дела, дилогия, когда муми-семейство в поисках мира и гармонии отправляется на далекий остров с потухшим давно маяком. Потому что Муми-папа чувствует себя потерянным: ему кажется, что он сделал все, что мог, а семья чего-то ждет от него, его никто не уважает. Муми-тролль же растет, испытывая муки переходного возраста. Остров посреди моря как раз и есть страшная такая пустыня непонимания, пустыня одиночества. Но и в этой пустыне Муми-мама пытается разбить сад. Нет ничего более трогательного, ничего более печального, чем эта маленькая Муми-мама, которая среди огромного неуютного мира начинает возводить свои жалкие укрепления, пытается посадить на скалах привезенные из дому розовые кусты, а розы не приживаются. Вой страшной Морры пугает всех. Здесь все чужое: озеро Черное Око, сотворенное морем во время бурь, маяк, который невозможно зажечь, папа ничего не может с ним сделать. И ни он, ни мама не знают, чем занят их сын, который ночами ходит на берег любоваться морскими лошадками и радовать Морру светом штормового фонаря.
В это же самое время в повести «В конце ноября» другие сущности начинают обживать Муми-дом, потому что все вспоминают, как там было хорошо. Туда бежит чуть не упавшая с крыши Филифьонка. Столетний Онкельскрут, домовой, который беседует со своим предком, глядя на себя в зеркало, то есть вступает в медиумическое общение сам с собою; Хемуль в осенней меланхолии; хомса Тофт, который мечтает о маме и вспоминает про Муми-дом, засыпая; юная Мумла, Снусмумрик – все они сходятся в Муми-доме. И дальше начинается страшная картина. Что делать несчастным людям в счастливом доме? Незваные гости в основном только ссорятся. Они, в общем, даже пытаются поддержать дом в человеческом состоянии: варят кофе, сгребают опавшие листья, но дом все равно кажется нежилым без хозяев. Этот мир оставлен Богом, а мы пытаемся кое-как в него заселиться, – страшная на самом деле метафора. Сошлись никому не нужные эгоистические существа, которые не могут поладить друг с другом, которые не могут наладить свою жизнь. Им врозь плохо и вместе плохо, поэтому даже после маленького праздника они возвращаются к своему образу жизни. Поэтому мы с таким наслаждением и воспринимаем финал, когда муми-семейство возвращается, и хомса Тофт, один из всех оставшийся ждать, бежит к лодочной пристани и ловит швартовый канат.
Муми-семейство возвращается в Муми-дол после того, как им удалось-таки зажечь маяк. Но никакое странствие во внешний мир не заменит дома. И для нас чрезвычайно утешительно думать, что Бог вот так же пространствовал где-то весь XX век, предоставив людей самим себе, но, может быть, вернется, и под его взглядом мы опять почувствуем прежний уют. Мы почувствуем, что дом все так же пахнет кофе, что Муми-мама все так же носится по дому и готовит печенье, или пирожки, или оладьи, что Муми-тролль все так же влюблен во фрёкен Снорк и опять ладит для нее качели. Мы поймем, что мир снова населен Богом, населен Божественным светом. Вот этой надеждой Туве Янссон одарила нас под конец, и будем надеяться, что с этим мы и останемся.
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Эта книга — о жизни, творчестве — и чудотворстве — одного из крупнейших русских поэтов XX пека Бориса Пастернака; объяснение в любви к герою и миру его поэзии. Автор не прослеживает скрупулезно изо дня в день путь своего героя, он пытается восстановить для себя и читателя внутреннюю жизнь Бориса Пастернака, столь насыщенную и трагедиями, и счастьем. Читатель оказывается сопричастным главным событиям жизни Пастернака, социально-историческим катастрофам, которые сопровождали его на всем пути, тем творческим связям и влияниям, явным и сокровенным, без которых немыслимо бытование всякого талантливого человека.
Перед вами первое подробное исследование норм жизни населения России после Второй мировой войны. Рассматриваются условия жизни в городе в период сталинского режима. Основное внимание уделяется таким ключевым вопросам, как санитария, доступ к безопасному водоснабжению, личная гигиена и эпидемический контроль, рацион, питание и детская смертность. Автор сравнивает условия жизни в пяти ключевых промышленных районах и показывает, что СССР отставал от существующих на тот момент норм в западно-европейских странах на 30-50 лет.
В книге воспоминаний заслуженного деятеля науки РФ, почетного профессора СПбГУ Л. И. Селезнева рассказывается о его довоенном и блокадном детстве, первой любви, дипломатической работе и службе в университете. За кратким повествованием, в котором отражены наиболее яркие страницы личной жизни, ощутимо дыхание целой страны, ее забот при Сталине, Хрущеве, Брежневе… Книга адресована широкому кругу читателей.
Содержание антологии составляют переводы автобиографических текстов, снабженные комментариями об их авторах. Некоторые из этих авторов хорошо известны читателям (Аврелий Августин, Мишель Монтень, Жан-Жак Руссо), но с большинством из них читатели встретятся впервые. Книга включает также введение, анализирующее «автобиографический поворот» в истории детства, вводные статьи к каждой из частей, рассматривающие особенности рассказов о детстве в разные эпохи, и краткое заключение, в котором отмечается появление принципиально новых представлений о детстве в начале XIX века.
Монография впервые в отечественной и зарубежной историографии представляет в системном и обобщенном виде историю изучения восточных языков в русской императорской армии. В работе на основе широкого круга архивных документов, многие из которых впервые вводятся в научный оборот, рассматриваются вопросы эволюции системы военно-востоковедного образования в России, реконструируется история военно-учебных заведений лингвистического профиля, их учебная и научная деятельность. Значительное место в работе отводится деятельности выпускников военно-востоковедных учебных заведений, их вкладу в развитие в России общего и военного востоковедения.
Как цикады выживают при температуре до +46 °С? Знают ли колибри, пускаясь в путь через воды Мексиканского залива, что им предстоит провести в полете без посадки около 17 часов? Почему ветви некоторых деревьев перестают удлиняться к середине июня, хотя впереди еще почти три месяца лета, но лозы и побеги на пнях продолжают интенсивно расти? Известный американский натуралист Бернд Хайнрих описывает сложные механизмы взаимодействия животных и растений с окружающей средой и различные стратегии их поведения в летний период.
Немногие культуры древности вызывают столько же интереса, как культура викингов. Всего за три столетия, примерно с 750 по 1050 год, народы Скандинавии преобразили северный мир, и последствия этого ощущаются до сих пор. Викинги изменили политическую и культурную карту Европы, придали новую форму торговле, экономике, поселениям и конфликтам, распространив их от Восточного побережья Америки до азиатских степей. Кроме агрессии, набегов и грабежей скандинавы приносили землям, которые открывали, и народам, с которыми сталкивались, новые идеи, технологии, убеждения и обычаи.
В Лектории «Прямая речь» каждый день выступают выдающиеся ученые, писатели, актеры и популяризаторы науки. Их оценки и мнения часто не совпадают с устоявшейся точкой зрения – идеи, мысли и открытия рождаются прямо на глазах слушателей. Вот уже десять лет визитная карточка «Прямой речи» – лекции Дмитрия Быкова по литературе. Быков приучает обращаться к знакомым текстам за советом и утешением, искать и находить в них ответы на вызовы нового дня. Его лекции – всегда события. Теперь они есть и в формате книги. «Русская литература: страсть и власть» – первая книга лекций Дмитрия Быкова.
«Как Бунин умудряется сопрячь прозу и стихи, всякая ли тема выдерживает этот жанр, как построен поздний Бунин и о чем он…Вспоминая любимые тексты, которые были для нас примером небывалой эротической откровенности»…
Смерть Лермонтова – одна из главных загадок русской литературы. Дмитрий Быков излагает свою версию причины дуэли, объясняет самоубийственную стратегию Лермонтова и рассказывает, как ангельские звуки его поэзии сочетались с тем адом, который он всегда носил в душе.
«Нам, скромным школьным учителям, гораздо приличнее и привычнее аудитория класса для разговора о русской классике, и вообще, честно вам сказать, собираясь сюда и узнав, что это Большой зал, а не Малый, я несколько заробел. Но тут же по привычке утешился цитатой из Маяковского: «Хер цена этому дому Герцена» – и понял, что все не так страшно. Вообще удивительна эта способность Маяковского какими-то цитатами, словами, приемами по-прежнему утешать страждущее человечество. При том, что, казалось бы, эпоха Маяковского ушла безвозвратно, сам он большинством современников, а уж тем более, потомков, благополучно похоронен, и даже главным аргументом против любых социальных преобразований стало его самоубийство, которое сделалось если не главным фактом его биографии, то главным его произведением…».