В конце концов, она зашла слишком далеко и сожгла за собой слишком много мостов, чтобы не пройти уготованный ей путь до конца.
Грейси взглянула на Милу, которая сидела, покачиваясь и постукивая ногой по ножке стула.
Лука проследил за ее взглядом.
— Мила, может, пойдешь, поможешь дяде Джованни?
Мила надула губки.
— Не хочу.
— А у него наверняка есть тирамису[7], он тебя угостит.
Девочка широко раскрыла глаза и, ни слова не говоря, слезла с отцовских колен и побежала на кухню.
— А это называется подкуп, папочка, — с улыбкой сказала Грейси.
— Иногда приходится делать то, что приходится, — произнес с жутким нью-йоркским акцентом Лука. — Ладно, расскажите мне о своем отце.
— Честно говоря, я знаю только его имя. Еще знаю, что двадцать пять лет назад, когда он встретил мою мать в Риме, ему было двадцать, и он учился в юридическом институте.
―Ну, это уже кое-что. Если он юрист или адвокат, то должен быть зарегистрирован.
— Именно так я и пыталась его разыскать, но почему-то ничего не получилось. Может быть, я неправильно записала имя и фамилию или он не закончил институт. Не зная языка, очень трудно в чем-то разобраться.
— А ваша мать не может сообщить какие-нибудь подробности?
Грейси вспомнились ссоры с матерью. Грейси просила ее рассказать подробнее об отце, а та обвиняла ее в неблагодарности.
— Мама умерла несколько месяцев назад, — сказала она, теребя салфетку и стараясь подавить озноб, который охватывал ее всякий раз при воспоминании о тех днях. — Скажу честно, я бы ни за что не приехала сюда его разыскивать, будь она жива. Мама даже говорить о нем не хотела.
— Понятно, — произнес он задумчиво. — Скажите, как звали вашего отца?
— Антонио Грациано.
Она сидела напряженная, как струна, глядя в глаза Луки, и тому ужасно захотелось, чтобы это имя что-то значило для него. Но нет, оно было незнакомо.
— Что ж, достойное имя, — сказал он, прекрасно зная, что эти слова нисколько не уменьшат ее разочарования. Вид у нее был подавленный.
Ну и ладно, он все равно должник этой женщины. Она помогла ему найти Милу, и он должен отблагодарить ее чем-то большим, чем горячий обед.
— Хотите вы или нет, но я намерен помочь вам, Грейси Лейн, — сказал Лука.
Ее лицо осветилось такой сияющей улыбкой, что он поразился. Эта женщина затронула что-то в его сердце, что давно уже молчало. Она удивила его.
У нее крадут кошелек, а она смеется! Сарина на ее месте была бы вне себя, принялась бы швырять все на землю, а эта странная девушка просто рассмеялась. Удивительно!
В жизни Луки случалось много всякого, и он думал, что уже разучился удивляться. Оказалось — нет, и это его обрадовало.
Внезапно для самого себя он сказал:
— Я… мы сегодня едем к нам на виллу. Почему бы вам не поехать с нами? У меня там есть аппаратура, которая поможет нам в поисках.
— Нет, спасибо. — Грейси покачала головой. — Я сегодня последний день в Риме.
Только тут до Луки дошло, что она уже ни на что не надеется. Он знал, что это значит — не иметь ни малейшей надежды. Ради дочери он держится. Но у этой девушки нет никого, кто мог бы ей помочь справиться с отчаянием.
— Если ваш отец родился здесь, то у вас, я полагаю, итальянский паспорт? — полувопросительно произнес он.
―Да.
— Выходит, вы можете оставаться в Италии сколь угодно долго, по крайней мере, пока не найдете отца.
Она поморгала.
— Теоретически — да. Практически же это невозможно. Нет ни времени, ни денег. Нет, не могу.
— А если бы у вас были средства?
— Тогда бы я задержалась здесь до тех пор, пока не разыскала его.
Ее голос звучал ровно, глаза смотрели настороженно.
Зародившаяся у него в голове мысль вылилась в слова:
— Я вам уже говорил, что у Милы все хуже с английским языком, и мне думается, если бы в доме был человек, для которого английский родной, это очень бы ей помогло. В общем, я предлагаю вам это место.
Грейси замерла с открытым ртом. Прежде чем она собралась что-то сказать, Лука добавил:
— Вы поможете Миле с английским, а я вам — разыскать вашего отца.
Уж от этого-то предложения она не сможет отказаться, подумал он.
— Кто вы такой? — раздался ее голос. — Рыцарь в сияющих доспехах?
— Ничуть, — сказал Лука. — Для меня это просто сделка.
— Но я же не учительница, — возразила Грейси. — Я крупье в казино, вот и все. Я могу научить Милу совсем не тому, что нужно. Как подбрасывать монету, например. Или как тасовать карты. У меня нет никакого опыта преподавания.
Луке было все равно. Он решил зайти с другой стороны.
— Зато вы понравились Миле.
Грейси махнула рукой.
— Ну и что! Дети вообще меня любят. Я на всех свадьбах только и делаю, что вожусь с детьми. Я знаю много смешных песенок.
Лука невольно улыбнулся.
— Если хотите знать, Мила дичится посторонних, и мне кажется, сейчас самое время как-то расширить круг ее знакомств, ведь на следующий год ей идти в школу. Наше соглашение будет выгодно и для нас, и для вас, Грейси. Ничего личного, чистый бизнес.
Грейси посмотрела на него долгим взглядом, склонив голову набок, и внезапно прыснула.
— Что тут смешного? — удивился Лука.
— Вы специально подражаете одному типу из «Крестного отца» или у вас в Италии так принято говорить — «это бизнес, ничего личного»?
