Инквизитор. Охота на дьявола - [87]

— Сперва я задам вам несколько вопросов.

— Уберетесь вы, черт возьми, или нет?!

— Через полчаса, — пообещал Бартоломе.

— Я выкину вас сейчас же!

— Вы спятили, маэстро! Я пришел к вам с добрыми намерениями!

— А вы мне надоели!

— В таком случае, — вздохнул Бартоломе, — мне придется разговаривать с вами в другом месте и в другое время.

— Если вы сейчас же не уберетесь, я вышвырну вас ко всем чертям!

— Все черти меня не интересуют, — ответил Бартоломе. — Их слишком много. Меня занимает только один бес, ваш знакомец. Между прочим, — добавил он, — знаете ли вы, сколько демонов существует на свете? Шесть миллионов шестьсот шестьдесят тысяч во главе с шестьюдесятью шестью князьями[25]. К несчастью, вам пришлось иметь дело с самым худшим из них — с демоном злобы и мести.

— Вон! Вон! Вон! — заорал учитель фехтования и замахнулся шпагой, намереваясь плашмя огреть ею по плечам непрошеного гостя.

Но сталь наткнулась на сталь. Бартоломе отвел удар и теперь стоял перед итальянцем с обнаженной шпагой в руке.

— Ого! — воскликнул Пагано. — И ты, неудачник, вздумал мне сопротивляться?!

— Я был вынужден защищаться, — уточнил Бартоломе. — Я пришел не затем, чтобы драться с вами, но, раз вы по-другому не понимаете, что ж, поговорим на привычном вам языке… Avanti, maestro!

Пагано не заставил просить себя дважды и перешел в атаку. Бартоломе парировал все его выпады.

— Этого не может быть! — воскликнул тот. — За несколько дней вы не могли выучиться так владеть оружием!

— Разумеется, — согласился Бартоломе, отразив еще серию ударов, — не мог.

— Но ведь это же итальянская школа!

— Конечно! Я по достоинству ценю искусство ваших земляков. В молодости я провел в Италии несколько лет. Но не стоит забывать и вклад, который внесли в благородную науку фехтования мои соотечественники.

— Вы имеете в виду труд, который написал Херонимо Карранса де Барреда?

— Само собой. Но, если его теория мне не поможет, я покажу вам удар, которому научил меня в Гейдельберге один немецкий рейтар. Он участвовал в тридцати сражениях и все-таки дожил до шестидесяти лет. Не правда ли, это наилучшая рекомендация?

Пока продолжался этот разговор, учитель фехтования продолжал наступать. Бартоломе медленно отходил, пока не оказался в углу.

— Имейте в виду, дальше отступать я не намерен.

— Еще бы! Ведь дальше отступать вам некуда!

Они замолчали, и некоторое время не было слышно ни единого звука, кроме звона клинков и тяжелого дыхания уже порядком утомившихся противников. Теперь Бартоломе медленно теснил Джованни Пагано.

— Передохнем? — вежливо предложил он итальянцу, не без удовлетворения отметив, что с его стороны это скорее жест великодушия, чем просьба.

— Нет, — ответил маэстро. — Доведем дело до конца.

— Как хотите, — согласился Бартоломе.

Итальянец заметно побледнел, то ли сказалась усталость, то ли он понял, что имеет дело с очень сильным противником.

Вскоре они оказались в противоположном углу зала, только на этот раз стена была за спиной у итальянца.

— Бросьте шпагу, маэстро!

— Вы говорите это мне, человеку, который с детства привык держать в руках оружие?!

— Вам так или иначе придется с ним расстаться, ведь я обещал вам показать прием немецкого рейтара.

Сильным ударом Бартоломе выбил шпагу из рук итальянца и тотчас наступил на подкатившийся к нему под ноги клинок.

Пагано хотел что-то сказать, но так и остался стоять с раскрытым ртом. Он не сразу пришел в себя после такого неслыханного провала. Только прикосновение холодного острия к его шее привело его в чувство.

— Что скажете, маэстро? — усмехнулся Бартоломе. — Согласитесь, сначала я предлагал вам для разговора более мягкие условия.

— Я все понял! — воскликнул итальянец. — Вы — тоже учитель фехтования! И вы нарочно подослали мне черта! Чтобы выжить меня из города! Вы лишили меня всего, чего я добился честным трудом! Но я никуда не поеду! Бесспорно, вы меня сильнее… Но у вас ничего не выйдет! Ничего вы мне не сделаете! Не убьете же вы меня, в самом деле! Тем более, при свидетеле!

При свидетеле?! Бартоломе стоял спиной к выходу, Пагано — лицом. В зал кто-то вошел. Кто? Пагано его видел, Бартоломе — нет. Инквизитор содрогнулся. Для того, чтобы оглянуться и посмотреть, кто это, Бартоломе нужно было на мгновение выпустить из вида итальянца, который не упустил бы возможности воспользоваться промахом своего противника. До сих пор они лишь демонстрировали друг другу фехтовальное искусство, а отнюдь не сражались не на жизнь, а на смерть. Но ведь итальянец внезапно возомнил, что его хотят убить!

Отправляясь к Джованни Пагано, Бартоломе был совершенно уверен, что дьявол, вспугнутый стражниками, никогда больше не появится в этом доме. Теперь же его уверенность улетучилась, как дым. Если ночной убийца вернулся, Бартоломе оставалось только приготовиться к смерти. С двумя такими серьезными противниками он не смог бы совладать. Или ему пришлось бы немедленно убить итальянца. Бартоломе приготовился нажать на эфес шпаги, если услышит за своей спиной приближающиеся шаги. Едва ли Пагано понимал, как близок он был в это мгновение к смерти. А Бартоломе за считанные секунды успел мысленно выругать себя последними словами за беспечность, приготовиться к убийству и даже помолиться Богу, в которого не верил.