Инга. Мир - [27]

Перед глазами, как в кювете с раствором, проявлялась и становилась все четче картинка, вот же, а думала — не разглядела. Голые женские фигуры, важно ступающие в зеленую прозрачную воду. Высокие и маленькие, худые и толстые. А рядом с Петром — совсем девичья, с маленькой круглой попой и узкими плечиками, укрытыми копной светлых волос. И тонкая рука, держит его руку.

Ну, хоть штаны свои стаскивать не стал, усмехнулась Инга, и, несмотря на грозные себе запреты, все же прислушиваясь — а что чувствует она сама, вспоминая увиденную картинку?

Быстро шла по утоптанной золотистой дороге, обходя редких гуляющих, мужчин в панамах, женщин в цветных платьях и детей с марлевыми сачками. И, оставшись одна, там, где мягкие колеи изгибались, упираясь в небо на подьеме дороги, обрадовалась, рассеянно осматриваясь по сторонам. Ей наплевать! На то, кем стал и кого держит за руку. Правда, наплевать. Вчера еще думалось что-то об Олеге, стесняло дыхание, мучило, а сегодня вдруг отпустило. Да пусть его, это его жизнь и он ее выбрал.

«Так почему ты бежишь, все быстрее, Инга, и смотришь по сторонам, чего ждешь?»

Она резко остановилась, дергая с головы надоевшую кепку. В глазах наплывали слезы, мешая смотреть, но она не стала их вытирать, потому что вдруг пришел ответ, такой грустный и безжалостный. Тогда, Инга, из-за скалы вышел Горчик, и закричал тебе гадости, кривляясь. Потому что не мог, что ты влюблена в другого. Понимал, он просто пацан, а ты любишь — художника, красивого и талантливого. Но каждый раз оказывался рядом, дергал, беспокоил, сердил. Был, в общем.

Он тогда был.

— Ах, черт, — прошептала, и пошла дальше, медленно, глядя через слезы на степную дорогу.

А думала, время вылечит. И тут вдруг, когда казалось, почти все прошло, и стало мягко печальным, случился обвал. Лавина. Шторм. Стихийное бедствие. На бедную голову Инги Михайловой.

— Все снова, что ли? Ах, черт и черт!

Во дворе быстро прошла мимо Гордея, забыв прикрыть расшатанную калитку. Сунулась в комнату к мальчикам, но там на топчане валялся сладко спящий Васечка, раскинув руки, покрытые цветными драконами и черными иероглифами. Выскочила снова во двор и, встав напротив Гордея, сказала деловитым сильно дрожащим голосом:

— Кладовка. Или чулан что ли. Какой…

Старик посмотрел на ее прыгающие губы и, взяв за плечо, потащил в обход дома. Втолкнул в маленькую времянку, темную, с одним кривым окошком, сказал:

— Крючок тут, снутри.

И захлопнул облезлую голубую дверь.

Инга накинула крючок, села на продавленный пыльный диван и, глядя на газовую плиту, заставленную старыми казанками, заплакала.

* * *

Мороженое в маленьком кафе было очень вкусным. Инга ела медленно, вытянув под белый столик ногу и расправив на бедрах тонкий цветной подол. Черпала ложечкой зеленоватую фисташковую мякоть, вдумчиво отправляла в рот. Потом отламывала кусочек черного шоколада. Потом запивала апельсиновым соком из высокого, потеющего холодной слезой стакана.

Мимо на городской пляж шли выспавшиеся послеобеденные люди, вели детей, втиснутых в надувные круги. Рядом щелкали выстрелы в летнем тире, играли сразу три музыки, из разных киосков, перемешивая себя.

Инга ела и думала. Очень хорошо, что получилось выплакаться. Гордей понял, помог. Наверное, этого она и ждала от Петра, не мужского внимания, а просто понимания и помощи. Человек человеку. Но, глотая ледяную мякоть, покачала головой. Человеки все же делятся на мужчин и женщин. И ей — женщине нужно не только понимание и сочувствие той же Виолки, или даже Вивы, или дежурный звонок мамы Зойки. Ей нужна забота мужчины, то, что привычно называют мужским плечом. Славно, что за пределами прицельной жажды заиметь своего мужчину, окружить его заботой, в ожидании ответной поддержки, есть еще просто мужчины, пусть даже это странный старик в истрепанных трусах, дед Маугли-Гордей.

Чудесно и совершенно удивительно, что в ее судьбе встречаются люди, иногда буквально мелькая и идя дальше своей дорогой, и делают что-то, чего ждет она от других, тех, кто ближе. Гордей, который понял и дал ей выплакаться, спрятав от шумных мальчишек. А еще та толстая проводница, ну да, она не мужчина, тут ты непоследовательна, но вернемся туда, к человекам, двадцать лет прошло, а помнишь, как она укрыла тебя в пустом чистом купе. Жена Петра Наталья, которая могла бы устроить скандал, а вместо этого забрала домой, накормила и выслушала. Да всех не перечислишь. Вот тебе знак, Инга Михайлова, о том, что мир намного больше, чем ты сама. Связи в нем прихотливы и, кажется, перепутаны, но они просто вне твоего ума, кинуты далеко. Сережка тоже встретил Ивана и Лику, когда это было совершенно необходимо. И так далее-далее.

Она допила сок, поднимая лицо навстречу высокой фигуре в белом, что шла к ней, огибая столики.

За-ме-ча-тель-но, что Гордей сегодня помог. Теперь она может смотреть и говорить. Нормально, как обычный человек.

— Привет, Петр…

— Ну, здравствуй, Инга.

Он сел напротив, улыбнулся, разглядывая спокойное приветливое лицо. Сказал, вопросительно протянув фразу:

— Ка-акими судьбами…

— У меня тут дела. И немножко отдых. А ты?