Индюшка с бриллиантами - [31]

— Меня это не интересует, — упрямо стояла на своем жена.

— Ну ладно, продам я ее, сделают из ее шкуры барабан или, может, ботинки, что нам это даст? — убеждал я ее. — Так и будем всю жизнь маяться в одной комнате? А ведь дети растут…

Она заплакала.

— Мы не можем выбросить подарок Петрова, — сказал я. — Слезы здесь не помогут. Нужно терпение.

Вытерпели мы всего месяц.

Потом, чтобы как-то выйти из положения, я написал директору Британского музея письмо, в котором сообщал, что являюсь собственником собаки такой-то породы с такими-то размерами и во имя науки и культурного сотрудничества между нашими странами готов подарить ее музею. Совершенно безвозмездно, при одном лишь условии — чтобы под восковой фигурой была надпись: «Передана в дар Петровым».

Я надеялся, что Петрову будет лестно узнать, что его собака будет выставлена в одном из залов Британского музея.

Вскоре я получил ответ.

«Дорогой сэр! — сообщалось в нем. — Имеем честь уведомить Вас, что мы бесконечно признательны Вам за столь бескорыстное предложение. В то же время мы должны довести до вашего сведения, что музей не имеет никакой возможности принять в дар вашу знаменитую собаку. Можно сказать — и это отвечает истине — что в настоящее время мы просто завалены собаками. Приобретение еще одной ничего не добавит к нашей коллекции. Примите уверения в искренней благодарности и самых добрых к Вам чувствах».

Кроме того, что меня назвали «сэром», письмо не доставило мне никакой радости.

Тем временем пришлось уплатить налог, взимаемый с владельцев собак и лошадей, причем в двойном размере, а также сделать Мокасину обязательные прививки от двадцати болезней, что стоило мне полугодовой зарплаты, кроме того я успел поссориться с Академией наук, пожелавшей исследовать психофизические особенности большого полушария мозга собаки путем термической обработки.

Тогда я решил убить Мокасина.

Ночами напролет мы с женой разрабатывали планы: где, как и каким оружием совершить преступление; дети стали называть нас «четой Макбет».

И когда уже все было готово и над головой Моасина был занесен молоток, а в моих жилах вскипела кровь, в дверь позвонили: пришла телеграмма.

Телеграмма была из Лондона. Петров интересовался, как поживает собака, и сообщал, что купил псу сувенирный ошейник.

Молоток выпал из моих рук.

Сожительство с собакой продолжилось, причем мне пришлось потратиться на телеграммы в Лозаниу и Милан, отвечая Петрову, как поживает собака.

А жила она неплохо. Аппетит у нее был прекрасный, мы регулярно выводили ее на прогулку и после обеда оставляли поспать на пару часиков.

Но вот пожелтели листья, пришла осень, холодок первых заморозков обжег осенние цветы, мрачное небо затянули рваные облака, незаметно наступила зима.

На балконе теперь спалось с трудом, зима была снежной, по утрам меня откапывали лопатой.

А Петров все пребывал за границей.

Тогда я дал в газету объявление о том, что меняю собаку на трехкомнатную квартиру.

Жена посмотрела на меня с нескрываемым состраданием, бодрым тоном сказала, что, разумеется, от желающих отбою не будет, а потом собрала всех детей и заперлась с ними на кухне.

Там они проплакали всю ночь.

На следующий день утром к нам заявилась молодая энергичная особа и потребовала, чтобы ей показали собаку.

Она прочла в газете объявление.

Мы вывели Мокасина.

Дама заявила, что окрас идеальный, и потребовала родословную.

Я соврал, что собака привезена из Швейцарии, а родословная в настоящий момент заверяется в Цюрихе.

Тогда она согласилась взять Мокасина без родословной.

Мы переехали в трехкомнатную квартиру размером около пятидесяти квадратных метров, оказавшуюся к тому же с ванной и мансардой.

Пожив в ней, мы вдруг почувствовали, как начали страдать от отчуждения.

Нужно написать Петрову, который все еще пребывает за границей, чтобы он привез нам какую-нибудь собачку. В век автоматизации человек должен как-то проявлять свою человеческую сущность.

Христо Пелитев. Из сборника «Сказки о людях и животных» Перевод Игоря Крыжановского

ЗЕРКАЛО ДЬЯВОЛА

Как-то заказал господь одному мастеру зеркало. Хотелось ему, прежде чем сойти к людям, посмотреться, как он выглядит: бог, мол, должен явиться людям в подобающем облике.

Сделал мастер зеркало, принес. Хорошее было зеркало — посмотришь в него, и видишь себя в нем таким, как ты есть.

Поблагодарил господь мастера, попрощался с ним. А как только мастер ушел, бог схватил зеркало и заглянул в него. И увидел старика с седой головой и белой, как снег, бородой.

Не понравился себе господь. Призвал он мастера и сказал:

— Лживое твое зеркало. Бог никогда не стареет, а оно глянь что показывает.

Посмотрел мастер, молвил:

— Да ведь оно правильно показывает, господи, и в глазах у меня ты такой же, как в зеркале. Это зеркало показывает каждого, кто в него смотрится, таким, как он есть на самом деле!

Отослал господь мастера и позвал к себе дьявола. Рассказал ему о своей печали.

— Может, для людей такое зеркало и подходяще, но ты-то ведь бог, — сказал ему рогатый, — а потому тебе нужно другое зеркало.

И дьявол сделал господу такое зеркало, что, когда бог смотрелся в него, он видел себя таким, каким ему хотелось.