Индюшка с бриллиантами - [29]

— Какие жалобы? — наконец-то перестал писать врач и внимательно посмотрел на пациента.

— Кружится голова, высокая температура, тошнит, — мужчина виновато развел руками.

— Хорошо, — сказал врач, — сейчас я вас осмотрю. Ваша фамилия?

Больной мучительно сглотнул и, переминаясь с ноги на ногу, ответил сдавленным голосом:

— Цветанка Иванова Стоядинрва, тридцать четыре го…

— Я спрашиваю, как зовут вас, а не вашу жену.

— Я и отвечаю, — смущенно пожал плечами мужчина. — Цветанка Иванова Стоядинова.

Врач посмотрел на него с удивлением, затем лицо его приняло доброе, отцовское выражение.

— У вас, наверное, действительно высокая температура.

— Наверное, — скорбно опустил глаза мужчина. — Температура у меня высокая.

— Или, может быть, вы женщина, переодетая мужчиной? — предположил врач.

— Нет-нет… — даже не обиделся мужчина. — Зачем мне переодеваться.

— Тогда, если вы не женщина, — с профессиональным терпением сказал врач, — ответьте, как вас зовут.

— Цветанка Иванова Стояди…

— Перестаньте же, наконец, — вскочил врач, и мужчина испуганно попятился назад. — Вы что, издеваетесь надо мной?

— Нет! — простонал мужчина. — Зачем мне издеваться над вами?..

— Так какого же черта вы называете себя женским именем?

Врач вдруг понял, что слишком груб с пациентом, и медленно опустился на стул.

— Но что же делать, если я числюсь под таким именем? — у больного было такое скорбное выражение лица, что врач схватился за голову.

— Где числитесь? — отчаявшись, спросил он. — В сумасшедшем доме?

— Нет, — успокоил его, потупив глаза мужчина, и объяснил: — На заводе.

— На каком заводе?

— На котором я работаю, — начал рассказывать мужчина. — Его недавно открыли. И пока я раздумывал да раскачивался, штат заполнили.

— И что из этого? — Все так же непонимающе смотрел врач на больного.

— Осталось только одно вакантное место, — слегка покраснев, сказал мужчина, — место секретарши.

— Ну и что из того?

Почувствовав сильную боль в голове, врач лихорадочно выдвинул ящик своего стола.

— Директор сказал, что я должен сменить фамилию, так как эта штатная единица предназначена только для женщин, — уточнил мужчина и стыдливо поднял глаза.

Врач встал, чтобы налить из крана воды, но тут же невольно снова опустился на стул.

— И… вы ее сменили? — спросил он, на минуту забыв о головной боли.

— Сменил, — с облегчением сказал больной, словно с плеч его свалился груз истины. — У меня не было другого выхода.

— И сейчас вы работаете секретаршей? — продолжал все так же удивляться врач.

— Да! — видимо, совсем успокоившись, ответил мужчина. Оживившись, он стал объяснять: — Пишу на машинке, варю кофе. Стал такой хорошей секретаршей, что даже жена директора стала ревновать ко мне…

— А когда на завод приезжают ревизоры, они разве не видят, что вы не женщина?

— Не видят, — снова стыдливо опустил глаза мужчина. — Тогда я обычно заболеваю и, пока идет проверка, меня на работе нет.

— Значит, завтра ожидается ревизия? — догадался врач.

— Чего душой кривить, ожидается! — смущенно ответил мужчина.

— А если вашего директора направят на другую работу, что вы будете делать? — полюбопытствовал врач.

— Даже не знаю! — тяжело вздохнул мужчина. — Сейчас он собирается стать главврачом больницы, а там будут места только для медсестер. Как буду целый день ходить в халате, ума не приложу.

— Да-а, нелегко вам… — посочувствовал врач и взялся за авторучку. — На сколько дней вам нужен бюллетень?

— Натри.

Врач пополнил бюллетень. Мужчина радостно поблагодарил его и вышел. Почти сразу же после его ухода в дверь снова постучали.

— Войдите! — сказал врач. Вошла молодая красивая девушка.

— На что жалуетесь?

— Я больна.

— Ваша фамилия?

— Манол Колев Тодоров, — сказала девушка.

Станислав Стратиев. Пейзаж с собакой Перевод Игоря Крыжановского

Одним прекрасным вечером к нам ввалился наш благодетель Петров, сунул руку во внутренний карман и достал оттуда собачку.

Собачка была величиной с теннисный мячик, такая же белая. Как только Петров поставил ее на стол, она смущенно вперила взгляд в скатерть и больше не поднимала глаз. Словно ее привезли на смотрины.

А Петров сказал:

— Вот она. Чудо, а не собака. Мы уставились на собачку.

— Хорошая собака, — неуверенно сказал я. — А что ты собираешься с ней делать?

— Как что? — удивился Петров. — Это вам. Принес в подарок.

Не помню, чтобы у нас с ним когда-нибудь заходил разговор о собаке. Я вообще ни с кем никогда не говорил о собаках, поскольку вот уже пять или шесть лет беседую со знакомыми только о квартирах, так как жить нам негде. Мы ютимся с женой и тремя детьми в тесной однокомнатной квартирке, однокомнатной в прямом смысле слова — мы располагаем всего одной комнатой и кухней при ней. Кроме того, наше единственное пристанище было обречено на снос — в любой момент дом могли разрушить, чтобы воздвигнуть на его месте почту. Поэтому я смотрел на белый комочек на столе и думал о том, что же с ним делать. Перспектива сосуществования с собакой, пусть и такой портативной, в столь тесной квартире казалась мне не особенно радужной. Правда, собачка производила впечатление застенчивого и воспитанного животного, однако история эволюции, как известно, полна сюрпризов.