Алекси Андреев. Целые сутки кошмара
Перевод Наталии Дюлгеровой
— Эй, Коста, а ну-ка пробей билет!
— Тю-ю… Засмотрелся на каштаны — так красиво расцвели, и надо же, чуть не забыл! — пробормотал Костадин Такев, достал билетик и закомпостировал его. Потом резко обернулся, стрельнул взглядом туда-сюда. Странно: автобус пустой. Кто же напомнил ему пробить билет и даже по имени назвал? А-а-а, это же бай Насо, шофер из их дома, он как раз на этой линии работает. Костадин заглянул в кабину водителя. Нет, не Насо. Там совсем незнакомая девушка.
Автобус остановился. В распахнутые двери ворвался многоголосый гам, и вслед за ним — ребятня со школьными портфелями. Автобус тронулся, притормозил и снова набрал скорость. Такев прилип к кабине, любуется девушкой. Молоденькая, а как ловко вертит баранку. А ручки какие беленькие…
— Перестань таращиться на девушку — ты ей в отцы годишься! Кроме того, ты уже проехал свою остановку, — раздалось в ушах.
Костадин оглянулся, но тут двери распахнулись и он спрыгнул на тротуар.
Странно, чертовщина какая-то. В автобус вошли только дети, а голос, который опять резанул по нервам, был баритоном. И если бы не этот металлический, как у дешевенького транзистора, тембр, он бы сказал, что это его собственный баритон.
Костадин шел по обыкновению медленно, с достоинством и, естественно, опоздал на работу. Вахтер открыл журнал. Только было собрался Костадин написать в графе «час прихода» 7.25, как его остановил тот же странный голос:
— Пиши, сколько на твоих часах: семь сорок…
Бросив испытующий взгляд на вахтера, Такев спросил:
— Слушай, ты слышал голос?
— Какой еще голос? — подивился вахтер и в свою очередь посмотрел на Такева, спустив очки на нос. — Никто и словом не обмолвился!
На бесхитростном лице вахтера отразилась такая неподдельная искренность, что все сомнения Костадина Такева рассеялись: да, голос исходил из него самого и слышался только ему. Нацарапав в графе «7.40», Такев стал подниматься по лестнице. «Ну, вот, уже и голоса слышу, — сказал он себе, — а это, как известно, первая стадия шизофрении».
У себя в кабинете Такев закурил, расслабился и понемногу успокоился. Да и дела навалились: то нужно было что-то втолковать подчиненному, подписать документы, а тут еще донимали телефонные звонки. Настроение заметно улучшилось, теперь уже можно было заняться сводкой для объединения. Меньше чем за час все было проверено. Такев уже было собрался отправиться с докладом, но…
— Стой! — остановил его металлический голос. — Ты несешь на подпись документ, а ведь тебе прекрасно известно, что данные в нем фиктивные и что это самое что ни на есть очковтирательство!
Костадин хотел ответить, дескать, не пойман — не вор, но тут зазвонил телефон:
— Алло, кто-кто? — но, узнав голос в трубке, он изменил тон. — О, Ванек, привет! Ну, чем порадуешь? Ничем? Слушай, друг, я прекрасно знаю, что участок дан во временное пользование. Так что достань мне разрешение на строительство дачи, а то другие, вон, уже дворцы отгрохали…
— Это нечестно! — раздался металлический голос.
— Да замолчи же ты! Нет, это я не тебе, Ванек, как ты мог подумать? Кто-то встревает в разговор… Ты меня хорошо слышишь? А я тебя не слышу…
Ну, бывай, я потом тебе перезвоню…
Такев бросил трубку. Зашагал из угла в угол. Нет, так не может продолжаться. Завтра же надо пойти к психиатру.
Обуреваемый черными мыслями, Такев вдруг заметил, что время обеда уже прошло. Впрочем, какая теперь разница, подумал он. Лучше пойти в буфет и выпить кофейку, может, полегчает.
Действительно, ароматный горячий кофе взбодрил Костадина, вернул ему радость жизни. За окнами бурная весна, деревья цветут, птицы заливаются, а какая травища вымахала на холме у стен старого монастыря. Надо бы позвонить Сийке, встретиться после работы…
— Старый бабник! — возмутился голос.
— Кто? — недоуменно спросил Такев.
Наглый голос не замедлил с ответом, и между ним и Костадином завязалась перепалка.
— Полсотни стукнуло, оглох на одно ухо, а все никак не угомонишься. Надка, Тинчето, а сейчас Сия…
— Но речь идет о взаимных чувствах.
— Интересно, почему-то все твои пассии только из числа подчиненных?
Почему бы тебе не попробовать с начальницей, ты же сам отмечал ее привлекательность?
— Да заткнись в конце концов!
После работы Костадин Такев вернулся домой пораньше, оставил жене записку, чтобы никто его не беспокоил, и лег спать. Долго вертелся, пыхтел, уговаривал себя, что надо постараться заснуть, а на утро все станет на свои места. Но все случилось как раз наоборот. Едва заснув, Костадин погрузился в пучину кошмарных сновидений.
Вот какой-то милиционер вводит его в зал, на двери которого висит табличка:
ГОРОДСКОЙ СУД
уголовные дела по фиктивным отчетам
В зале судьи, публика, съемочная группа с телевидения.
«Подсудимый Такев, — раздается торжественно — строгий голос председателя, — поклянитесь, что вы будете говорить только правду!»
Костадин открывает рот, чтобы сказать «клянусь», но тут раздается трубный голос, словно усиленный десятками динамиков: «Не верьте его клятвам, он все равно будет говорить только то, что ему выгодно! Позвольте мне ознакомить вас с фактами — я знаю его много лет…»
