Индийская философия. Шраманский период - [115]
— Нет, Господин!
— Потому, Ананда! угол зрения, под которым «Мой Атман не есть ощущение, он — бесчувственный», будет неадекватным.
31. И того, Ананда! кто говорит: «Мой Атман не есть ощущение и он не есть бесчувственный, но имеет ощущение, ощущение является его свойством», следует озадачить вопросом:
— Если все ощущения полностью, целиком и без остатка исчезнут и, вследствие этого, уничтожатся, то возникнет ли идея: «Я есмь»?
— Нет, Господин!
— Потому, Ананда! угол зрения, под которым «Мой Атман не есть ощущение и он не есть бесчувственный, но он имеет ощущение, ощущение является его свойством», [также] будет неадекватным[386].
32. И потому, Ананда! тот монах, который не рассматривает Атман ни под одним из этих углов зрения — ни как ощущение, ни как бесчувственного и ни как «Мой Атман имеет ощущение, ощущение является его свойством», ни к чему в [этом] мире не привязывается, не привязываясь [ни к чему, ни перед чем] не трепещет, не трепеща [ни перед чем], достигает совершенного мира[387], рассуждая: «Рождение исчерпано, обет воздержания осуществлен, все, должное быть совершенным, совершено, ничего большего нет»[388]. И если кто-то, Ананда! озадачит достигшего подобного рода освобождения сознания монаха вопросом: «Существует ли Татхагата после смерти?», то для него это будет несуразностью, и если вопросом: «Значит, Татхагата не существует после смерти?», то также несуразностью, и если вопросом: «Значит, Татхагата после смерти и существует и не существует?», то также несуразностью, и если вопросом: «Значит, Татхагата после смерти не существует и не не-существует?», то также несуразностью. Почему? Потому что, достигнув освобождения через [истинное] умозрение относительно словесных выражений и пути словесных выражений, относительно истолкований и пути истолкований, относительно понятий и пути понятий, относительно мудрости и сферы мудрости, относительно круга сансары и того, как он развертывается — монах уже освободился, а сказать о том, кто таким образом освободился, «он не знает и не видит», было бы несуразностью[389].
33. [Далее], Ананда! есть семь опор сознания и две сферы [сознания]. Каковы же [первые] семь?
Есть, Ананда! существа с различными телами и различными рассудками: таковы [все] люди, некоторые боги и некоторые обитатели адов. Это — первая опора сознания.
Есть, Ананда! существа с различными телами и одним рассудком: таковы боги из группы Брахмы и «только рожденные» [через медитацию][390]. Это — вторая опора сознания.
Есть, Ананда! существа с одним телом и различными рассудками: таковы боги Абхассары. Это — третья опора сознания.
Есть, Ананда! существа с одним телом и одним рассудком: таковы боги Субхакинны[391]. Это — четвертая опора сознания.
Есть, Ананда! существа, которые, оставив позади всякое осознание форм, заставив прекратиться всякое осознание чувственного контакта и устранив ум от осознания многообразия, достигают [в медитации] сферы: «[Есть только] бесконечное пространство». Это — пятая опора сознания.
Есть, Ананда! существа, которые, превзойдя и сферу бесконечного пространства, достигают [в медитации] сферы сознания: «[Есть только] бесконечное сознание». Это — шестая опора сознания.
Есть, Ананда! существа, которые, превзойдя всю сферу сознания, достигают [в медитации] сферы ничто: «Нет ничего». Это — седьмая опора сознания[392].
Следующими же являются сфера сознания существ, [уже полностью] вышедших из осознавания [чего-либо] и сфера не-осознавания и не-неосознавания[393].
34. Теперь, Ананда! тот, кто познает эту первую опору сознания — когда есть различные тела и различные умы, как в случае со [всеми] людьми и некоторыми из богов и обитателей ада — познает ее восход и заход, ее сладость и ее горечь и способ избавления от нее — будет ли достойным для него радоваться ей?
— Нет, Господин!
…[394] Теперь, Ананда! тот, кто познает эту седьмую опору сознания — когда, превзойдя всю сферу сознания, достигает [в медитации] сферы ничто: «Нет ничего» — познает ее восход и заход, ее сладость и ее горечь и способ избавления от нее — будет ли достойным для него радоваться ей?
— Нет, Господин!
— Теперь, Ананда! тот, кто познает ту сферу познания существ, [уже полностью] вышедших из осознавания [чего-либо], познает ее восход и заход, ее сладость и ее горечь и способ избавления от нее — будет ли достойным для него радоваться ей?
— Нет, Господин!
— Теперь, Ананда! тот, кто познает сферу не-осознавания и не-неосознавания, познает ее восход и заход, ее сладость и ее горечь и способ избавления от нее — будет ли достойным для него радоваться ей?
— Нет, Господин!
— Потому, Ананда! тот монах, который, познав должным образом эти шесть опор сознания и эти две сферы сознания — их восход и заход, сладость и горечь и способ избавления от них, — освобождается от «схватывания» и зовется, Ананда! свободным посредством разума[395].
35. Есть также, Ананда! восемь стадий освобождений. Каковы же эти восемь?
Видит формы наделенный формами. Это — первая стадия освобождения.
Видит внешние формы осознающий свою внутреннюю бесформенность. Это — вторая стадия освобождения.
Книга посвящена восточно-западным философским штудиям Ф.И. Щербатского (1866–1942) на фоне достижений европейской сравнительной философии к началу XX в. Работы Щербатского исследуются в строго хронологическом порядке: от первой статьи «Логика в древней Индии» (1902) до последних комментариев к переводам буддийских текстов после опубликования «Буддийской логики» (1932). Среди основных компаративистских открытий Щербатского выделяются систематические параллели между буддийским идеализмом школы Дигнаги и критицизмом Канта, а также аналогии между «философией потока» у буддистов и А.
Настоящий курс рассчитан на ознакомление студентов-гуманитариев с начальными основами теологического знания, преподавание которого является новой реальностью в системе российского высшего образования. Основное содержание курса составляют лекции, посвященные логическому и историческому значению «теологии», выяснению отличия теологии от религиоведения, философии религии и религиозной философии, сложению ее современной дисциплинарной структуры и ее составляющим в виде дисциплин пропедевтических (христианская апологетика, библейская и патрологическая текстология), системообразующих (догматическое, нравственное (теотетика), литургическое, каноническое богословие, герменевтика Св.
Монография представит авторское осмысление ряда параметров философской теологии как новой реальности в российском философском контексте. К ним относятся отличия светской рациональной теологии от традиционного церковного богословия, дифференциация различных типов дискурса в самой рациональной теологии, выявление интеркультурного измерения философской теологии, анализ современных классификаций обоснований существования Бога, теологический анализ новейшей атеистической аргументации и самого феномена атеизма, а также некоторые аспекты методологии библейской герменевтики.
В книге впервые предпринята попытка представить историю индийской философии как историю творческих философских индивидуальностей. Опираясь преимущественно на памятники палийского канона буддистов и канонические тексты джайнов, автор реконструирует философские биографии и учения более двадцати основных персонажей реальной истории индийской мысли шраманской эпохи — эпохи первой переоценки всех ценностей и первой интеллектуальной революции Индии, датируемой VI–V вв. до н. э. Персоналия шраманской эпохи завершается философской биографией Будды, в котором автор видит своего рода итоговую фигуру первого периода всей индийской философии.
Всеволод Сергеевич Семенцов (1941–1986) — исследователь древнеиндийской литературы, религий, философии, средневекового индуизма, переводчик и истолкователь «Бхагавадгиты», оказал значительное влияние на формирование целого поколения индологов и стал одной из заметных фигур духовного возрождения России в эпоху государственного атеизма. В представляемый сборник вошли воспоминания о В.С. Семенцове коллег и учеников, светских и духовных лиц, а также индологические публикации по всем основным темам, так или иначе связанным с его научными интересами, начиная с ведийской поэзии и завершая диалогом религий.
Новая книга В. К. Шохина, известного российского индолога и философа религии, одного из ведущих отечественных специалистов в области философии религии, может рассматриваться как завершающая часть трилогии по философской теологии (предыдущие монографии: «Философская теология: дизайнерские фасеты». М., 2016 и «Философская теология: канон и вариативность». СПб., 2018). На сей раз читатель имеет в руках собрание эссеистических текстов, распределяемых по нескольким разделам. В раздел «Методологика» вошли тексты, посвященные соотношению философской теологии с другими форматами рациональной теологии (аналитическая философия религии, естественная теология, фундаментальная теология) и осмыслению границ компетенций разума в христианской вере.
Экспансия новой религиозности (в формах оккультизма, магии, мистицизма, паранаучных верований, нетрадиционных методов лечения и т.п.) - одна из примет нашего времени. Феномен новой религиозности радикально отличается от исторически сложившихся, традиционных для данного общества религий, и при этом не сводится исключительно к новым религиозным движениям. В монографии рассмотрен генезис новой религиозности, проанализированы ее основные особенности и взаимосвязь с современной массовой культурой и искусством. Для специалистов в области культурологии, религиоведения, философии, студентов гуманитарных вузов и широкого круга читателей.
Интеллектуальная автобиография одного из крупнейших культурных антропологов XX века, основателя так называемой символической, или «интерпретативной», антропологии. В основу книги лег многолетний опыт жизни и работы автора в двух городах – Паре (Индонезия) и Сефру (Марокко). За годы наблюдений изменились и эти страны, и мир в целом, и сам антрополог, и весь международный интеллектуальный контекст. Можно ли в таком случае найти исходную точку наблюдения, откуда видны эти многоуровневые изменения? Таким наблюдательным центром в книге становится фигура исследователя.
Лоренцо Валла — итальянский гуманист, родоначальник историко-филологической критики, представитель исторической школы эрудитов, крупнейший этический мыслитель эпохи Возрождения, понявший библейскую и античную этику в ключе обновленной логики. Л. Валла создал динамичную этику, предвосхитившую предприимчивость Нового времени. Умение подбирать точные аргументы, изящество стиля, убедительное сопоставление разных точек зрения делает труды Валлы школой этической философии. Начатые Валлой дискуссии о свободе воле, о природе желаний, о намерениях воли и сейчас создают рамку философского осмысления нашей повседневной жизни.
В своей книге Тимоти Мортон отвечает на вопрос, что мы на самом деле понимаем под «экологией» в условиях глобальной политики и экономики, участниками которой уже давно являются не только люди, но и различные нечеловеческие акторы. Достаточно ли у нас возможностей и воли, чтобы изменить представление о месте человека в мире, онтологическая однородность которого поставлена под вопрос? Междисциплинарный исследователь, сотрудничающий со знаковыми деятелями современной культуры от Бьорк до Ханса Ульриха Обриста, Мортон также принадлежит к группе важных мыслителей, работающих на пересечении объектно-ориентированной философии, экокритики, современного литературоведения, постчеловеческой этики и других течений, которые ставят под вопрос субъектно-объектные отношения в сфере мышления и формирования знаний о мире.
Данная работа является развитием и продолжением теоретических и концептуальных подходов к теме русской идеи, представленных в предыдущих работах автора. Основные положения работы опираются на наследие русской религиозной философии и философско-исторические воззрения ряда западных и отечественных мыслителей. Методологический замысел предполагает попытку инновационного анализа национальной идеи в контексте философии истории. В работе освещаются сущность, функции и типология национальных идей, система их детерминации, феномен национализма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.