Иная Весть - [4]
3. Стихия игры имеет своей оборотной подоплекой абсурд.
4. Энергетический ток вселенской инерции сам по себе не выражает абсурдности существования.
5. Основанием абсурда является та непререкаемая серьезность, с позиций которой разумом свидетельствуется текущая манифестация произвола.
6. Именной этой серьезностью эшелонируются энергетические потоки существования, выражающие иллюзию.
7. Наиболее общим содержанием иллюзии является онтологическая активность вселенского гипноза.
8. Вселенский гипноз — это то, как непосредственно выражает себя игровая стихия произвола.
9. Гипнотическая убедительность стихии игры последовательно фиксирует ловушку тотального сна.
10. Эта ловушка ступенчатым образом актуализируется на нескольких уровнях самовыражения произвола.
11. Изначальному безумию произвола неизбывно подспудна патологическая серьезность сосредоточенного в разуме универсального самосознания.
12. За счет нее энергетические токи самовыражения произвола обретают наитие непреложной фиксированности.
13. Существовать — значит быть запечатленным в тех псевдореалиях, в которых происходит сновидение вселенского разума.
14. Эти псевдореалии есть гипнотические шаблоны коллективной общности рода.
15. По мере их иерархического восхождения им соответствует все большая индивидуализация существования.
16. Таким образом, стихией изначального безумия слепо прокладывается тропа своего выхода из тьмы бессознательности.
17. Она проходит строго сообразно восхождению уровней закабаления всякой наличности током инерции.
18. Имеют место быть всего четыре энергетических потока разрастания вселенского сна.
19. Эти потоки равномерно протекают по ступеням образования онтологической иерархии.
20. В них последовательно кристаллизуется онтологическая активность немотивированного тока инерции.
21. Первичный поток — это минеральное царство неорганической материи.
22. Здесь энергетический ток вселенской инерции выражает себя непосредственным обнаружением правящего им изначального безумия.
23. Вторичный поток — это растительное царство органической материи.
24. Здесь образуется циркулирующий ритм диалога существования и гибели.
25. Третичный поток — это животное царство органической материи.
26. Здесь псевдореалия рода впервые обретает себе определенный онтологический статус.
27. Четверичный, финальный поток — это человеческое царство органической материи.
28. Здесь окончательно дает знать о себе принцип индивидуализации, выражаемой разумным существованием.
29. Стержневой подоплекой существования, как глобальной иллюзии, является вселенский мираж.
30. За это говорит уже то, что именно устремленность к неизбежной погибели являет собою наиболее очевидную траекторию существования.
31. Таким образом, всякого рода наличность управляема инстинктом онтологической обреченности.
32. Именно через этот инстинкт непосредственно выражает себя закабаляющая энергетика чистой инерции.
33. Низшие уровни онтологической иерархии порабощены этой энергетикой самым безвыходным образом.
34. Уже на третьем, животном уровне миража псевдореалия рода становится самодовлеющим фетишем.
35. Объяснение этому кроется в том, что инстинкт обреченности, правящий существами, является связующим моментом их объединения в коллективную общность.
36. Несмотря на это, иллюзия все же здесь выражена менее утонченным и коварным, а потому еще элементарным образом.
37. Иллюзия вообще не имеет свойства выражать себя непосредственно.
38. Неизбежностью погибели фиксируется лишь только онтологическая тщета.
39. Сама же иллюзия заключает в качестве своей глубинной природы именно абсурд.
40. Абсурд состоит уже в соблюдении какой бы то ни было серьезности в отношении фикции рода.
41. Ибо благодаря ей игнорируется включение онтологического статуса индивида в неисповедимость тотального произвола.
42. Существование вообще есть как бы гротескная усмешка погибели надо всеми существами, вовлеченными в инерцию наличного бытия.
43. Псевдореалией рода декларируется противовес этой усмешке, дающий в контрасте с нею абсурд.
44. Абсурд воплощает в себе дурную бесконечность инерции, оседающую миражом в псевдореалии рода.
45. Именно на человеческом, финальном уровне миража глобальной иллюзией приобретается наибольшая отчетливость самовыражения.
46. Гипнотическая убедительность иллюзии фиксируется здесь доминантой псевдореалии рода над индивидами в формате архетипической гегемонии.
47. Эта гегемония ознаменована не иначе как диктатом коллективного псевдосознания.
48. Коллективное псевдосознание начинается с поголовной мистифицированности иерархическим превосходством разумного существования.
49. В самом же деле, занятая этим видом существования позиция в онтологической иерархии не выражает его подлинного значения.
50. Ибо неизбежностью гибели стихия изначального безумия создает негативную основу безликого равенства друг перед другом всех воплощенных существ.
51. Таким образом, самое существование оказывается генерированным гибелью, как отражением его дефектности.
52. Диктат коллективного псевдосознания также дает знать о себе через гипнотическую убедительность архетипической аналогии.
Гремучая смесь из анархизма, персонализма и экзистенциализма в одном флаконе — эта книга может стать в распоряжении своего читателя своеобразной «инструкцией по выживанию» в современном мире определенного типа человека, которого в условиях «последних времен» стоит назвать не иначе как обособленным и отчужденным.
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лешек Колаковский (1927-2009) философ, историк философии, занимающийся также философией культуры и религии и историей идеи. Профессор Варшавского университета, уволенный в 1968 г. и принужденный к эмиграции. Преподавал в McGill University в Монреале, в University of California в Беркли, в Йельском университете в Нью-Хевен, в Чикагском университете. С 1970 года живет и работает в Оксфорде. Является членом нескольких европейских и американских академий и лауреатом многочисленных премий (Friedenpreis des Deutschen Buchhandels, Praemium Erasmianum, Jefferson Award, премии Польского ПЕН-клуба, Prix Tocqueville). В книгу вошли его работы литературного характера: цикл эссе на библейские темы "Семнадцать "или"", эссе "О справедливости", "О терпимости" и др.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Что такое событие?» — этот вопрос не так прост, каким кажется. Событие есть то, что «случается», что нельзя спланировать, предсказать, заранее оценить; то, что не укладывается в голову, застает врасплох, сколько ни готовься к нему. Событие является своего рода революцией, разрывающей историю, будь то история страны, история частной жизни или же история смысла. Событие не есть «что-то» определенное, оно не укладывается в категории времени, места, возможности, и тем важнее понять, что же это такое. Тема «события» становится одной из центральных тем в континентальной философии XX–XXI века, века, столь богатого событиями. Книга «Авантюра времени» одного из ведущих современных французских философов-феноменологов Клода Романо — своеобразное введение в его философию, которую сам автор называет «феноменологией события».