Империя - [40]

Повсюду слышалось мычание, блеянье и хрюканье многочисленного скота, пригнанного сюда на продажу и на забой. Рядом с загонами стояли покупатели. Продавцы выводили к ним животных, раскрывали им пасти, давали ощупывать бока, всячески доказывая, что товар здоров и покладист. Многие выбирали скотину для жертвоприношений. Такие покупатели отличались особой придирчивостью, поскольку жертвенное животное должно было соответствовать целому ряду критериев.

— Для чего мы здесь? — поинтересовался Луций у Марка.

— Александр хочет преподнести в дар своему хорошему приятелю животное, чтобы тот принес его в жертву. Хотя по мне жертвоприношение не имеет никакого смысла. Пустая трата времени, какое-то варварское занятие, недостойное человека.

— Почему? — изумленно произнес Луций.

— Понимаешь, Луций, я бы объяснил тебе свою точку зрения, но для этого нужно время и подходящее место, коим скотный двор никак не является. Но я постараюсь изложить тебе свои взгляды, когда ты посетишь мое имение, если, конечно, тебе это будет еще интересно.

Александр подошел к загону, где находились животные, предназначенные для жертвоприношений. Он тщательно осмотрел весь предложенный продавцом товар и, неожиданно для Луция, выбрал самого черного и, по мнению парня, страшного козла, после чего расплатился с торговцем и приказал доставить покупку в дом сенатора Силана.

— Разве у этого уважаемого человека есть родственники, находящиеся на смертном одре? — изумленно поинтересовался продавец. Черного козла приносили в жертву богу загробного мира для того, чтобы искупить грехи умирающего, а потому, услышав, кому предназначается животное, торговец очень удивился.

— Вы правы, в доме сенатора Тацита Юния Силана и впрямь есть умирающий. Это сам Силан. Боюсь, он не переживет этой ночи. Поэтому постарайтесь доставить животное до вечера. Мы ему многим обязаны, и я не мог отказать приятелю в этой последней просьбе.

Александр обернулся к Луцию и, не обращая никакого внимания на изумленного продавца, произнес:

— Ну вот, теперь я свободен, и мы можем заняться товарами твоего отца. Что ж, веди нас. Посмотрим, что вы привезли на продажу.

После этих слов они пошли туда, где торговал Корнелий со своими друзьями. Миновав несколько кварталов, они вышли на Велабрум. Здесь располагались мастерские кожевников, плотников, гончаров и других ремесленников, которые тут же продавали свои изделия. Везде ходили водоносы и лотошники, торгующие различным съестным товаром. Повсюду стоял людской гомон. Где-то вдалеке орал раб, расчищая дорогу носилкам своей госпожи. Кто-то, матерясь и сквернословя, понося всех и вся, во весь голос кричал о том, что его обокрали. И вот уже в переулке толпа поймала вора, которого от неминуемой расправы спасли вовремя подоспевшие солдаты, следившие за порядком. Везде громко бранились, бились об заклад, клялись, торговались, покупали и продавали. Марк свысока смотрел на происходящее. Обратившись к Луцию, он произнес:

— Посмотри на это человеческое скопище, Луций. Как такой сброд можно называть людьми? Нет занятия более презренного и недостойного свободного человека, чем ремесло и мелкая торговля! Настоящий мужчина должен проявлять себя в ратном деле и брать себе то, что захочет, силой, а не торговаться, словно старые женщины. Торгаш не знает чувства чести, он продаст даже мать, если ему предложат за нее хорошую цену. В твоих глазах я вижу силу и стремление к большему, нежели участь земледельца или продавца. Я вижу, как брезгливо ты смотришь на этих людей, беспрерывно галдящих и ругающихся из-за мелочного заработка. Я чувствую, что ты не хочешь прожить свою жизнь так, как они. Я сразу узнаю тех, в чьем сердце горит пламя. В твоих жилах, Луций, течет кровь воина, а не торговца.

Луций слушал Марка и внимал его голосу, который, словно прекрасная музыка, проникал куда-то в глубину его души и там раздавался сильными барабанными ударами, от которых закладывало уши и по всему телу разбегались мурашки. Разум подсказывал ему, что Марк вроде бы и не прав, ведь отец учил его другому, но сердце юноши рвалось к этому едва знакомому человеку. Пересилив себя, Луций все же возразил:

— Мой отец считает иначе. Он всегда говорит, что любое занятие достойно уважения. И его друзья думают иначе, чем вы.

— Это потому, что он уж очень сильно пытается забыть свое прошлое. Я знаю, кем был твой отец, Луций. И пускай меня привяжут к позорному столбу на форуме, если я признаю его торговцем или земледельцем. Он воин, Луций. Очень хороший воин, и поэтому ему не дано продавать товары на рынке. Воин должен воевать, а не бежать от своей судьбы, — ответил нравоучительно Марк. — Если ты хочешь чего-то достичь в Риме, ты должен быть хорошим полководцем. Твоего отца незаслуженно отодвинули на задний план, и это несправедливо. Может быть, когда ты вырастешь, ты сможешь отомстить тем, кто это сделал. А ремесло, торговлю и земледелие, Луций, следует предоставить рабам.

— Я бы многое отдал за то, чтобы доказать всем, что поражение в этой проклятой Германии не было виной тех, кто остался в живых. Мой отец — герой! А об него вытирают ноги! — злобно сжав кулаки, со слезами на глазах прошипел Луций. Посмотрев на парня, Марк и Александр улыбнулись, и Марк произнес: