Империя - [260]

— Делай, что сказано! — прикрикнул Луций, и рабы поспешно скрылись. — А действительно, для чего? Или ты хочешь превратить воду в вино?

— Пойдем.

— Хотя, чему я удивляюсь? Если ты пришел воскресить мертвеца, то почему бы не превратить воду в вино? — он направился за учителем.

Иисус спустился в подвальное помещение и дождался, пока рабы заполнят все кувшины водой.

— Теперь отойдите.

Он несколько минут стоял, не шевелясь, в полной тишине. Затем медленно подошел к первому кувшину и дотронулся до него рукой. Раб, стоящий рядом, ахнул. Прозрачная вода колыхнулась и тут же приобрела бордовый цвет, а воздух в помещении наполнился приятным винным ароматом. Иисус коснулся каждого из кувшинов.

— Несите их на столы и скажите всем, чтобы пили не за упокой, а за здравие, ибо нет мертвых в этом доме. А про то, что здесь видели, никому не рассказывайте.

Опешившие рабы подняли кувшины и потащили их наверх.

— Они все равно расскажут, — тихо сказал Луций.

— Я знаю. Обязательно расскажут, а ты запишешь.

— Тогда зачем попросил не говорить никому?

— Люди, для вас раскрыть тайну — все равно, что поделится сказкой. Они оповестят других об этом так, что те запомнят и поверят услышанному. Чудо должно быть загадкой: в загадку всегда легче поверить, чем в обыденный фокус.

Оставшееся время они провели в подвале и лишь после того, как гости начали расходиться, поднялись наверх. Тит сидел возле тела жены, склонив опечаленную голову, и что-то рассказывал ей еле слышно. Он долгое время не замечал ни Луция, ни Иисуса, а те не мешали ему и терпеливо ждали. Вскоре Тит поднял на них свои красные заплаканные глаза.

— Вот так вот, генерал. Зачем мне теперь жить?

— Ради детей, — спокойно ответил за генерала Иисус.

— Ради них, — тяжело вздохнул Тит. — Ты зря пришел сюда, генерал. Тебе здесь небезопасно. Сегодня в полдень мне передали приказ, который привез гонец из Рима. Любой, кто тебя встретит, должен тебя схватить. За твоей головой выехал сам Клементий. Представляешь, мне приказано с почтением встретить его, эту тварь, которая нас бросила и предала! Прикажи, генерал, и я встречу его так, как он того заслуживает!

— Не говори ерунды, Тит. Не вправе ни ты, ни я отнимать жизнь у другого человека.

— Странно слышать это от тебя, генерал, — сдвинув брови, удивился центурион.

— Много странного, Тит, есть в жизни. Ты бы отошел от своей жены.

— Зачем?

— Поверь, так нужно, — ответил Иисус. Он приблизился к женщине и поднял вверх взор свой. — Отче! Благодарю, что Ты услышал меня. Я знал, что Ты всегда слышишь меня, но прошу Тебя от имени несчастного мужа, убитого горем. Дай силы мне, помоги. И он поможет донести слово мое во славу Твою.

— Да что он несет? — Тит хотел кинуться к нему, но Луций его остановил.

— Успокойся! Успокойся! Все в порядке! Не мешай ему!

— Услышь меня, женщина. Очнись ото сна вечного. Ты нужна здесь, семье своей.

Тело, лежащее неподвижно, вдруг глубоко вздохнуло. Луций и Тит отшатнулись назад. Покойница поднялась, стянула с себя саван и открыла мутные, еще мертвые глаза, которые через мгновение прояснились и заблестели жизнью. Она обвела всех непонимающим взглядом и дрожащим голосом спросила:

— Что произошло?

Тит, трясясь всем телом, будто в ознобе, с опаской подошел ближе.

— Лаза? Милая, это ты?

— Тит? Что произошло?

— Ты умерла, но он воскресил тебя, — ответил за центуриона Луций и указал на Иисуса.

— Как так умерла? Как воскресил? Я же просто спала, — недоумевая, произнесла женщина.

— Я сейчас все объясню, — Иисус начал рассказ.

Он говорил о том, кто он и для чего пришел, говорил об отце и о своих учениках, рассказывал о сотворении мира, о заповедях. Они слушали его, впитывая каждое слово, и шевелили губами, повторяя то, что он доносил до них. Луций, сидя в углу рядом с масляной лампой, скрупулезно водил пером по пергаменту, стараясь описать все, что видел и слышал. Тит не пускал в комнату никого, а возмущенные гости все не расходились. Рабы уже рассказали им о человеке, который превращает воду в вино, и о том, что это именно он находится сейчас там, в комнате, с их хозяином. Луций и Иисус просидели с Титом и его женой до самого утра, а потом вышли вместе с воскрешенной к тем, кто их дождался. Гробовая тишина воцарилась при виде живой хозяйки, а Тит с радостным лицом кинулся к заплаканным детям, стал обнимать их и рассказывать им о том, что поведал ему Иисус.

— Нам пора, — тихо шепнул на ухо Луцию учитель.

Пространство замерло. Они шли мимо не двигающихся людей, мимо Тита, который с выражением счастья на лице открыл рот, чтобы что-то объяснить собравшимся, мимо поминального стола, где, словно в воздухе, зависла падающая чаша с вином, мимо того самого мальчишки, который указал им дорогу в гостиницу. Течение времени восстановилось, когда они были уже далеко от дома центуриона.

— Что это было? — вконец придя в себя, спросил Луций.

— Завершение очередного цикла.

— Какого еще цикла?

— Я должен совершить три деяния на земле. Тогда мое время здесь закончится.

— Каких именно?

— Я не знаю. Только Бог знает. Два я уже совершил.

— Сейчас ты воскресил человека, а какое было первое?

— Я встретил тебя. До этого я просто совершал чудеса, но, по всей видимости, те, что были связаны с тобой, оказались какими-то особенными.