– И вы предлагаете мне все это опубликовать? – счел нужным уточнить Конь-Кур.
– Конечно, притом – весьма срочно! Господин редактор, обратите внимание: подсознательно, на уровне генной памяти, многие самцы именуют себя «курами». Вот вы, например – Конь-Кур, и это правильно! Есть еще среди нас уважаемый Кур-Раш, Мазокур, хотя с именем этого индивида не все так просто… Наша «Ума палата» состоит главным образом из пет… в общем, из нас, мужиков. Курзалы посещаются в основном не курами, а курями…
– Курями? – переспросил редактор газеты.
– Ну да, курями, это творительный падеж от существительного «кур» мужского рода, – назидательно молвил доцент. – Кем, чем… И ваша газета, по сути, обращается к наиболее умной части народонаселения, об этом говорит ее название в дательном падеже, кому? – «Курям», а не «Курам».
– Значит, отныне вы предлагаете ставить на первое место в общественной жизни Кур-Щавеля петухов, именуя их курями? – озадаченно спросил Конь-Кур. – А как будем называть кур?
– Курицами! Клушами! Наседками! – выкрикивал раздухарившийся доцент.
– Курице не петь петухом, бабе не владеть мужиком! – неожиданно грозно заявил профессор Алектор. – Считайте, что в этом вопросе – я с вами, уважаемый коллега…
– Кур, – гордо ответил доцент. – Отныне я – не Петел, а Кур. Петел, признаю, было ошибкой… Но ошибкой, которая стала вехой на пути к истине!
– Я этого не опубликую, – категорически заявил Конь-Кур.
– Почему? Почему? – одновременно вскукарекнули Кур и Алектор.
– Почему, почему… Выносите все это на рассмотрение «Куриных мозгов»…
– Куровых, куровых мозгов! – вклинился новоявленный Кур.
– Пусть куровых, согласен, – тряхнул перьевой гривой Конь-Кур. – Ставьте на голосование. Я обещаю вас поддержать.
– А почему бы сначала не дать большую, аргументированную статью в газете «Курям»? – с надеждой простонал Кука-Чика-Петел-Кур.
– Закон понимать надо, – многозначительно поднял вверх кончик правого крыла редактор и тренер. – Находясь в стенах «Ума палаты», я, как полноправный окольцовец, ни за какие свои слова юридической ответственности не несу. Я несу… несу, что хочу, что в башку мне брякнет, то и кудахчу. И никакой ОП с Брамой во главе мне не страшен. Но как редактор газеты я отвечаю за все, что в ней напечатано. Ну что, сообразили вы наконец своими куровыми мозгами?
– Нет, – честно признались оба ученых.
– Это потому, что вас жареный петух еще в гузно не клевал, – снисходительно хмыкнул Конь-Кур. – У нас кто сейчас формально занимает председательский пост в президиуме «Ума палаты»? А?
– Курица! – возмущенно возопили профессор и доцент. – Клуша Глаша! Глаша-клуша! Карлица! Долой!
– Согласен, долой – так долой. Но пока что… Пока что у нее хватит немощи, чтобы приказать Браме зашвырнуть меня в курную избу за такую публикацию. Это же призыв к курьему переполоху! К нарушению Общественного Покоя! И одним световым днем на воде и соломе я не отделаюсь, не-ет!
Конь-Кур выставил вперед свои растопыренные пальцы ног.
– Вот! Вот сколько световых дней в затворе мне присудят!
– Раз, два, три… Восемь! – подсчитал Алектор.
– А если и шпоры считать, то все десять, – заключил Конь-Кур, опуская ноги на травку.
Ученые призадумались.
– Ну, уж коль скоро мы заговорили об экстренном заседании «Куриных…» – начал было Алектор.
– Не куриных, а «Куровых мозгов», – поправил его доцент. – Привыкайте, профессор, с вас пока еще многие берут пример!
– Хорошо, хорошо, я ведь лингвист не хуже вашего, – пробрюзжал Алектор. – Я продолжаю, господа. Так вот. Коли уж на заседании речь зайдет о смене председателя, то кого же мы выдвинем?
– Ну уж всяко – кура-мужика, а не курицу, – быстро нашелся доцент. – А раз уж открытие принадлежит мне, и раз уж я – первый Кур с большой буквы на всей этой деревне, то…
– Ясно, вы метите в председатели президиума, – иронично посмотрел на него Конь-Кур. – Быстро же вы забыли, что в моем имени вторая его часть – «Кур», тоже пишется с большой буквы!
Алектор угрожающе медленно поднялся с тренерского насеста:
– Вы так петушитесь, так лихо делите власть, как будто бы меня уже и нет среди вас! Да без поддержки такого старейшины, такого…
– …дряхлого, жесткого и тощего, – усмехнулся доцент.
– Короче, советую не настраивать меня и моих сторонников против своих кандидакур!
– Договоримся, профессор, – вяло процедил Конь-Кур. – Вы ведь вроде были не прочь занять пост Кукаректора университета? Наш Премудрый Плимутрок, по-моему, уже впал в стадию Перемудрённого…
Глава десятая
В которой раскрывается истинная натура Конь-Кура
Как только визитеры откланялись, Конь-Кур крепко призадумался.
Жизненная стратегия с этого момента, похоже, подлежала пересмотру.
Он посмотрел туда, где неподалеку от ристалища были свалены яшики с твердым, как камень, гудроном. И ни дождь, ни снег ничего не могли с ним поделать – ни малейшего вреда. Разве что в очень уж жаркую погоду, в самое пекло, гудрон слегка размякал.
Конь-Кура давно интересовал вопрос:
– Как это бройлерам удалось сделать из такой, с позволения сказать, ни на что не пригодной дряни, такую замечательную вещь, как аэростат, который они ошибочно называют дирижаблем? Ну, предположим, можно гудрон расплавить, а дальше-то что?
