Империя. Цинхай - [201]

— Но я-то… — дрожа и затихая, облизывая с губ солёные слёзы, сказала Николь, — я-то… люблю тебя. Мне что прикажешь делать?

Он отпустил её подбородок. Погладил по щеке. Жадно обсмотрев её лицо, наполовину несчастное, наполовину счастливое, резко прижал к себе, голой грудью к голой груди.

— Уметь ждать. Верить мне. Быть моей, — прохрипел шепотом Сандо и впился в её губы. Николь задохнулась. Её руки бросились навстречу ему, обвили его шею, втянулись в поцелуй уста, не желавшие знать дно этого блаженства.

Золотой спустил с неё пижамные штаны, вместе с трусиками, разом, посрывал остатки одежды с себя, швырнул Николь на кровать и, не требующую дополнительных ласк, возбужденной, взбудораженной и истомившейся по любви, мужскому телу и Сандо, овладел ею жестко, грубовато. Когда он вонзался в неё до упора, она вскрикивала, никого не стесняясь, не боясь быть услышанной. Она рычала вместе с ним, когда он, перевернув её и положив на живот, бился о её бёдра, она тряслась от оргазма и мелко подрагивала ногами, слегка схваченными спазмом после взорвавшегося внутри удовольствия. Им хватило каких-то пятнадцати минут, чтобы обессилеть и кончить, дольше Сандо уже не мог сдерживаться, он так давно мечтал снова забраться на Николь и отодрать её, как следует. А потом ласкать, ласкать без перерывов, баюкая на руках, касаясь гладкой кожи, накрывать своей нежностью с головой, чтобы улыбка не сходила с её лица, когда она будет засыпать и просыпаться.

Упав рядом, золотой притянул девушку к себе, положив её голову на своё плечо так, чтобы губы оказались в ближайшем доступе, и после каждого глубокого вздоха, которым он восстанавливал дыхание, они соединялись в поцелуе. Николь мягко скребла его грудь кончиками пальцев, проверяя реальность происходящего, что это не сон, и Сандо не испарится, её движение будто бы выдавало её потаённое желание докопаться до его сердца и спрятаться в нём, поселившись навсегда. Приходя в себя, они начали слышать голоса на кухне, звон стаканов, смех. Пелена страсти рассасывалась, возвращая к жизни.

— Хорошие у тебя подруги, — заметил наёмник.

— Должно же было хоть с чем-то повезти, — ответила с сарказмом Николь.

— А как же я? — пошутил Сандо.

— Моё наказание…

— Что сказал Энди?

— Ничего, отругал за глупость. Сказал, чтобы завтра же выметалась из Цинхая, пока он не передумал.

— Ты полетишь?

— Нет. Ни за что! Мне плевать на них всех, я не могу снова потерять тебя.

— Не потеряешь, — решившись, сделал Сандо заявление. — Я найду способ оказаться в Синьцзяне.

Николь, удивленная, приподнялась на локте.

— Вообще-то… Я уже думала об этом.

— И?

— Мы с Харой сочиняли… Она сообразительная.

— Я успел заметить.

— Мы обсудили это с Ники. Брат видел, что я ни за что не выброшу тебя из головы, он видел, как плохо мне без тебя, и он согласился… если согласишься ты…

— Соглашусь на что?

— Наняться отцу. Моим телохранителем. Подписать наёмнический контракт на следующий год…

— Ты хоть представляешь, сколько стоит мой год? Я первый наёмник Утёса. — Николь только засмеялась.

— Ты что, с нищенкой роман крутишь? Не говоря об отце, даже у Николаса хватит на это средств с лихвой. Ты и представить не можешь, какие богатства хранит Синьцзян, и наш отец в частности.

— Тогда есть другая проблема: на это никогда не пойдёт Утёс. Он и Цинхаю бы меня не позволил нанять, договор-то заключался с Джиёном… Ты же знаешь, у Тибета с вашими краями натянутые отношения. Особенно после Николаса.

— Да уж, представляю, два самых лучших наёмника всех времён — и в Синьцзяне! Но что же делать? Дать Утёсу двойную сумму?

— Нет, — покачал головой Сандо.

— Ты сам не согласен? Ты не хочешь этого?

Но золотой думал о другом. Он был в шаге от Синьцзяна, его помощь наверняка необходима Джину, а у золотых уже есть начинающий приемник в вольных братьях, который когда-нибудь проявит себя не хуже, а, может, и лучше, добиваясь более высоких результатов, чем Сандо. А пока парень просто будет хорошим осведомителем о творящихся на Утёсе делах. Так что, ветерану боевых действий, Сандо можно было бы и сменить род деятельности. То есть, сделать крупную ставку, и ход конём.

— Я пойду по стопам Николаса, — размеренно оповестил возлюбленную он. Да-да, именно так, Сандо назвал её в душе своей возлюбленной. — Я брошу Утёс. Мне не нужны больше наёмнические контракты. Я не стану брать новых заданий. Приеду к тебе, в Синьцзян, — он посмотрел в глаза Николь. Так всё-таки, средством она была или целью? — Твой отец примет жениха с таким прошлым?

— Сына же принял, — не веря своим ушам, прошептала Николь.

— Тогда решено. С января я буду принадлежать тебе. Не Утёсу, не Николасу, не Дзи-си — тебе.

— С января и… до? — сглотнула в сладком предвкушении девушка.

— До… до чего же ты досужая! — усмехнулся Сандо, шлёпнув девушку по ягодице. — Всё-то наперёд тебе нужно озвучить, узнать, разложить по полочкам.

— От мужского непостоянства приходится искать защиту. — Николь померкла, опустив ресницы. — Думаешь, я так просто забуду тебе Эмбер? Зачем ты спал с ней?

— Вокруг не было никого более похожего на тебя…

— Мы с ней совсем не похожи!

— Но не Николаса же мне надо было найти? — захохотал Сандо. — К тому же, ты знаешь, что я уступаю ему в мастерстве, там бы ещё неизвестно, кто кого.