Империи. Логика господства над миром. От Древнего Рима до США - [73]

Пример с бурской войной показателен еще и потому, что буры весьма умело использовали все те формы ведения боевых действий, которые спустя половину столетия стали известного рода гарантией успеха в антиимпериалистической борьбе. Победа и поражение в антиимпериалистической войне очевидно зависели от большего, нежели от простой изобретательности в деле развития новых военных стратегий и тактик. Однако прежде чем сводить возросшие шансы на успех в подобном противостоянии исключительно к медийным переменам в XX столетии, следует вспомнить о том, что еще американские поселенцы должны были отстаивать свою независимость от Великобритании в преимущественно партизанской войне.

На это можно было бы возразить, что победа американцев в Войне за независимость без поддержки французов была бы далеко не предрешена, ведь они в решающей стадии войны ненадолго захватили господство на море у восточных берегов Америки и тем самым заставили британские войска капитулировать под Йорктауном60. Вполне сравнимая ситуация была бы и у буров, однако они не получили поддержки от Германской империи, а это ограничивало их политическую и военную сопротивляемость. Конечно, вмешательство немцев имело бы серьезные последствия, ведь в случае буров речь шла о группе лишь в 30 тысяч человек, политическая поддержка которых в ходе войны отнюдь не возросла. Условием последней стало бы обращение к представителям черного населения территорий, но буры являлись для них угнетателями в куда большей степени, нежели британцы. Буры в конце концов не выиграли войну потому, что использовали партизанскую стратегию лишь в техническом смысле, а вот механизм политической эскалации запустить не смогли: за счет этого продолжение войны имперской державой все более превращалось бы из операции по умиротворению в подавление, что имело бы следствием возможность для партизан рассчитывать на постоянно возрастающую поддержку в регионе их действий.

Удивительно, что этот политический механизм эскалации довольно редко становится отдельной темой в специальной литературе о ведении партизанской войны61: из-за ведения империей антиповстанческой войны начинается ее самодис- кредитация в качестве мирной державы и гаранта процветания, в ходе которой население оспариваемых территорий становится все более враждебным по отношению к империи как к оккупанту. Так произошло с Францией в ходе войны в Алжире.

Для партизанской войны, развившейся на рубеже XVIII и XIX столетий в Америке и Испании из локальной (малой) войны62 и принявшей специфическую форму антиимпериалистической, оказалось характерно, что от предпринимавшихся за ее время имперских военных и политических ходов неизбежно выигрывали именно повстанцы, в то время как имперские силы порядка терпели явные убытки. Именно с того момента, когда они под впечатлением от насильственных действий по отношению к учреждениям и чиновникам имперских властей переходили к военным средствам, чтобы покончить с беспорядками, они теряли именно столько легитимности, сколько в результате доставалось партизанам. Это можно описать как исходную асимметрию между имперской и антиимпериалистической легитимностью, возникшую как идея еще в XVIII в., с распространением представлений о свободе, позднее существенно укрепившихся. Партизанская война позволяет проявиться этой латентной асимметрии, прежде всего поэтому в ходе XX столетия она и стала гарантом успеха антиимпериалистического восстания.

Обращение империи к военным средствам становится подтверждением того, что пропагандисты антиимпериалистической борьбы утверждали заранее: империя поставила эту территорию под свой контроль, чтобы угнетать ее население и эксплуатировать ее ресурсы; все преимущества, которые якобы возникают из-за присутствия империи, являются будто бы чистой идеологией или же идут на пользу лишь небольшому слою связанных с империей эксплуататоров. Массе же населения, как обещают антиимпериалисты, после обретения независимости материально будет жить лучше. Как только вспыхивает партизанская война, охватывающая большую часть территории страны, всякие меры по подавлению партизан становятся подтверждением сказанного выше. Большинство населения, поначалу индифферентное, склоняется от неподдержания империи к поддержке антиимпериалистических сил, и так партизаны все более получают именно то, за что они боролись, то есть силу и опору.

Классические континентальные империи реагируют на это такой эскалацией насилия, которая выходит далеко за пределы методов британцев в Южной Африке и доходит до искоренения всего населения территории или же до его выселения в целях дезинтеграции этнической группы63. «Рассеяние народов» — вот библейское определение для этой политики, излагаемое с точки зрения покоренных. Применявшиеся ассирийцами и нововавилонянами[114] по отношению к упорно сопротивлявшимся евреям масштабные «этнические чистки» являются тому примером64. Монголы также проводили подобную политику. Подвергали децимации коренное индейское население и завоеватели Нового Света, в XIX и XX вв. крайней жестокостью и брутальностью отличалась политика русских по отношению к кавказским народностям. Османская империя тоже раз за разом прибегала к средствам этнической депортации и изгнания для борьбы с поднимающими восстания народами, а в ходе Первой мировой войны это повторилось по отношению к армянам, причем дошло до геноцида, который с помощью развившихся к тому времени медийных средств был вполне представлен взгляду мирового сообщества и имел катастрофические последствия для политической позиции Турции и ее союзников65. Римские полководцы Веспа- сиан и Тит, подавившие еврейское восстание в 66-72 гг. н. э., не подчинялись подобным механизмам контроля. Восстание окончилось распадом политической еврейской общности в Палестине66. Эти действия Римской империи были компенсированы лишь при основании государства Израиль в 1948 г.