Империи. Логика господства над миром. От Древнего Рима до США - [72]

Как партизанская война, так и терроризм нацелены на ресурсы, которые у империи есть лишь в ограниченном объеме. Ресурсы, оказывающиеся под ударом, по ходу истории антиимпериалистических войн постоянно меняются, однако некоторые общие выводы по этому поводу сделать все-таки можно. Политическое внимание в соединении с мудростью и осмотрительностью является принципиально ограниченным ресурсом, который по способности перерабатывать и анализировать информацию в имперском центре быстро находит свои пределы. И это особенно верно, если империя на многих участках своей периферии наталкивается на различных антиимпериалистических акторов.

Хорошим примером такой когнитивной перегрузки являются те способ и манера, которыми была вовлечена во войну во Вьетнаме администрация Кеннеди, вовсе не имевшая ясного представления о том, кто в действительности является ее врагом и какого рода войну при этом придется вести55. Для президентов Кеннеди и Джонсона, как и для министра обороны Макнамары, конфликт во Вьетнаме был составной частью конфронтации Восток — Запад. Однако в действительности он стал таковым лишь тогда, когда США вмешались в дела Вьетнама сначала с помощью военных советников, затем ВВС и, наконец, своих сухопутных войск. Только тогда Советский Союз и Китай разглядели возможность за счет поддержки Северного Вьетнама вовлечь США в растрачивающий их силы конфликт, в котором сами они участвовали лишь опосредованно. Для большей части вьетнамцев противостояние Восток — Запад вовсе не находилось в центре внимания. Они вели свою освободительную войну, в ходе которой США рассматривались как наследники французской колониальной державы. Поэтому они и были готовы нести громадные нагрузки, приносить большие жертвы и идти на любой последующий шаг по эскалации без соответствующих политических условий. США опять же полагали, что если они увеличат затраты, которые Северу придется платить за поддержку Вьет- конга, то они смогут их заставить прекратить помощь и поставки — тогда противник на юге окажется отрезан от линий снабжения и будет легко побежден. Но это оказалось полной иллюзией.

Для США и прежде всего для их министра обороны Роберта Макнамары Вьетнамская война была войной инструментальной, смысл которой был в том, чтобы добиться определенной политической цели: поддержания status quo, в котором Северный Вьетнам входил в Восточный блок, а Южный Вьетнам — в Западный. Для вьетнамцев, напротив, здесь дело было в войне экзистенциальной, в которой решался вопрос об их существовании как нации56. Именно это и не осознавала в достаточной мере американская администрация, фиксируясь на конфликте Восток — Запад. Когнитивная перегрузка имперской элиты особенно сказывается, когда различные конфликты, в которые оказывается втянутой империя на ее широко растянутых границах и на периферии, воспринимаются и анализируются ею по одному и тому же образцу. В конце 1970-х гг. советское руководство совершило похожую ошибку в Афганистане. Однако если Вьетнам для располагающих большими ресурсами Соединенных Штатов был лишь серьезной неудачей, то Афганистан для Советского Союза стал началом конца империи57. Во Вьетнаме, как и в Афганистане, мощь слабых возросла не в последнюю очередь из-за неверных оценок и ошибочных решений сильных.

В принципе США, как и Советский Союз, при этом повторили те же уроки, что уже вынесли в период между концом 1940-х и началом 1960-х гг. европейские колониальные державы. Коротко говоря, эти уроки утверждали, что современные империи не в состоянии удерживать под контролем обширные территории, если там дело дошло до основательной мобилизации населения против центральной власти. Подобное сопротивление почти всегда становилось концом имперского владычества на этом пространстве58.

Наблюдается существенное отличие тех условий, при которых одерживали успехи антиимпериалистические акторы XX столетия, от ситуации в предыдущие эпохи, когда имперские державы железным кулаком давили повстанческие движения на их окраинах, затем устанавливая в них такой режим, который уничтожал всякий мятеж в зародыше. Еще в начале XX в. для британцев было возможно подавить восстание буров в Южной Африке и восстановить стабильность своего владычества. При этом они вовсе не остановились и перед тем, чтобы загнать бурское гражданское население—то есть женщин, детей и стариков — в сопсетгабопсатрэ[113], лишив тем самым партизанские отряды поддержки. В этих лагерях воцарились самые ужасные гигиенические условия, и многие находившиеся там люди вскоре скончались в нищете и убожестве59. Приходится усомниться в том, что при наличии глобальной сети СМИ, особенно после появления аудио-визуальных их видов в 1960-е и 1970-е гг., британцы смогли бы позволить себе долгое время действовать в рамках такой политики. Картины страданий и смерти вызвали бы массовые протесты в имперском центре, и империя в зеркале мирового общественного мнения оказалась бы под таким давлением, что ворота лагерей спустя некоторое время пришлось бы открыть. Просто невероятно, что британцы смогли бы выиграть бурскую войну, если бы она имела место во второй половине XX столетия.