Империи. Логика господства над миром. От Древнего Рима до США - [61]

Это следовало изменить в ходе ведшихся по неомеркан- тилистской модели реформ. Программа экономического переориентирования была изложена уже в труде Хосе де Кам- пильо-и-Коссио «Nuevo sistema de dobierno economico para la America»[101], рукопись которого была окончена в 1743 г.75Кам- пильо констатировал в своей оценке, что большая часть богатств Латинской Америки остается там же, а связь тамошних хозяйств с метрополией становится все слабее. Таким образом, чтобы повысить способность империи к выживанию, нужно сильнее интегрировать имперское экономическое пространство. Как и Сергей Витте, Хосе де Кампильо исходил из того, что империю можно было бы спасти только за счет реорганизации ее экономических структур, и как министр финансов он содействовал тому, чтобы начались соответствующие реформы. В качестве первой из них он ликвидировал андалусийскую торговую монополию с ее обязательной конвойной системой. За счет либерализации торговли Кампильо хотел увеличить мануфактурное производство в Испании и ослабить контрабандную торговлю. Его главной целью, однако, было то, чтобы испанская Америка превратилась в поставщика сырья и потребителя готовой продукции из метрополии. Тем самым объемы торговли между двумя частями империи резко возросли бы, происходило бы накопление капитала в испанском центре.

Таким образом, Кампильо ставил на диверсификацию товара, которая, однако, должна было лечь грузом на американскую часть империи. В высших креольских слоях Америки это привело к постепенному отделению от испанской метрополии, которая воспринималась не как мотор преобразований, а как тормоз развития. Политическая самостоятельность обещала лучшие экономические перспективы, нежели это было бы возможно при дальнейшем пребывании в соста-

ве Испанской империи. Таким образом, теперь ждали первой же возможности, чтобы добиться независимости. Предпринимавшиеся в 1780-х гг. попытки более прочной экономической интеграции Испанской империи окончились ее политическим распадом.

Кроме Римской и Британской империй взаимодействие между имперским порядком и экономическим процветанием лучше всего прослеживается на примере Китайской империи: во времена ее распада с III по VI в. торговля, ремесла, а также оборот золота сокращались76, а значит, утрачивало значение и важнейшее средство поддержания общеимперского экономического пространства. После восстановления единства империи начиналось развитие в строго обратном направлении, причем выстраиванием инфраструктуры внутри империи активно занималась в первую очередь династия Тан. За счет прокладывания каналов и дорог она усиливала экономическое взаимопроникновение и тем самым обеспечивала то, что Китай обретал не только политически, но и экономически единое пространство.

Со свержением Тан вновь последовала дезинтеграция экономического пространства, после чего при династии Сун опять-таки дошло до регулируемого подъема за счет углубления внутриторговых связей и увеличения денежного оборота. В течение этого времени был впервые поставлен эксперимент с заменой металлических денег бумажными77. Вероятно, нигде более взаимосвязь между имперским порядком и экономическим процветанием столь прямо и столь отчетливо не проявлялась, как в Китае, что можно было бы объяснить долговечностью империи и ее регулярным восстановлением после периодов крушения и распада.

Введение единой, принимаемой на всем пространстве империи валюты может оказать существенное благотворное воздействие на процветание имперских владений. Конечно, это еще не является предпосылкой для внешней торговли, однако же существенно облегчает последнюю и тем самым приводит к ее распространению и интенсификации. Условием для этого, разумеется, является стабильность валюты и платежеспособность имперского центра. В случаях с Римской и Китайской империями периодически вспыхивающая инфляция имела крайне негативные последствия для торговли на всей территории империи, а также для экономической интеграции имперского пространства, а повторяющиеся государственные банкротства Испании не только обнажили слабые места империи, но и в значительной мере ослабили ее экономические позиции в Европе.

Конечно, куда большее внимание валюте уделяли британцы, что привело к тому, что фунт стерлингов, выйдя за границы империи, поднялся до положения ведущей валюты в мировой экономике. Именно флот и фунт стерлингов стали костяком империи, и когда британцы в ходе Первой мировой войны превратились из нации кредиторов в нацию должников, это стало началом конца британского мирового владычества. На смену фунту пришел американский доллар, а судьба экономических циклов XX столетия теперь уже решалась не в Лондоне, а в Нью-Йорке.

В качестве третьей опции в гарантировании процветания империи оставались прямые инвестиции в районы периферии, которыми она должна была бы выводиться на экономический и цивилизационный уровень центра. В рамках теорий империализма такие инвестиции объяснить нельзя, а теории империи должны в этом случае обращаться к очень долгосрочным стратегическим расчетам, так как они в любом случае могут быть рассмотрены через имперскую миссию, но не исходя из оперативной политики находящихся у власти элит. Подобные инвестиции, направленные на цивилизирование, в истории империй встречаются постоянно, естественно, не в случае степных империй и не в периоды расцвета морских империй, зато очевидно просто непременно тогда, когда ори