Императорский покер - [7]

"Глупец-клеветник, капризный и непредсказуемый интриган, религиозный маньяк, сладкий языком, но фальшивый сердцем циник; ему грозит сумасшествие, как и Павлу, у него нежная плоть, но он плохо слышит, красиво свищет у фортепиано, страстно играет в лото, держит пари с дамами, кто быстрее переоденется. В физическом плане неутомим (…) иногда заставляет своих танцовщиц делать до сорока поклонов в одном танце. Его ужасно заботит внешний вид, и он старается, чтобы белые генеральские панталоны на нем походили на мраморные" (из донесений агентов тайной австрийской полиции во время Венского конгресса: Станислав Василевский "У госпожи княгини", Краков 1958).

"Наибольшим недостатком, который, впрочем, поясняет характер правления Александра, является его шаткость. Нервический фантаст, он действует только лишь под воздействием аффектов. Резкие смены настроения, скачки от грубого эгоизма до великодушия, радость жизни и меланхолия, отвага и трусость, запал и разочарованность, наполненная недомолвками и увертками откровенность, тяга к пустым развлечениям посреди самой серьезной работы, странное отсутствие чувства морали и нездоровые шалости в интимных отношениях — все это указывает на болезненное психическое состояние и фатальный атавизм. Невозможно быть безнаказанно сыном подозревавшего все и вся дегенерата и жестокого шута, чудища "с трупной головой", каким был царь Павел" (Морис Палеолог "Александр I — странный царь", Львов-Варшава).

"Меттерних в своих мемуаров высчитывает, что он каждые пять лет полностью менялся, в постепенном процессе, и каждые несколько месяцев что-то менялось в его понятиях, чувствах, пристрастиях, и вместе с тем — в его политике. Наверняка в этом мнении имеется много иронического преувеличения (…)" (Юлиуш Фальковский "Картины жизни нескольких последних поколений в Польше", том IV, Познань 1886).

"Он обладал хитростью, лукавством и холодной расчетливостью, но ему абсолютно не хватало силы в действиях (…) никогда у него не было достаточно сил, чтобы повлиять на дела собственной страны, он был, скорее, пассивным, чем деятельным (…) Иногда у него появлялись некие монгольские импульсы из неких традиций и воспоминаний" (Адам Мицкевич, XXV парижская лекция, 17 мая 1842).

В этой "цитатной" характеристике больше места я посвятил слабостям Александра, чем силе воли Наполеона, но ведь преобладающие черты обладают приоритетом. Во время той же самой лекции Мицкевич прибавил: "Эта двойственность в характере, эти колебания в политических действиях становились для него (Александра) источником его удач". Хитроумная женственность всегда торжествует.

С одной стороны всесторонний гений, обладающий умом и трудолюбием, превышающими средние показатели, с другой — женственный и разбалованный женщинами недоучка, пройдоха[20] и мистический трус — и именно он выиграет. И это не может не вызывать удивления, ведь если в истории вообще существуют некие закономерности, то как раз эта является наиболее типичной: динамичные, амбициозные деятели из под знака Марса всегда сгорают в огне собственной великой страсти; партии политического покера в свою пользу выигрывают "хитрые византийцы", которые лучше освоили искусство блефа и умение дождаться везения, того, чтобы карта повернулась к тебе лицом после целой серии поражений. Именно счастье, удача представляет собой один из важнейших козырей в покере, игре, представляющей собой явление — я говорю это со всей ответственностью — метафизическое. Спросите у игроков в покер с большим опытом — и везение и невезуха нисходят в этой игре на участников длинными волнами, один черт знает, почему. Но неудачникам играть в покер не стоит.

Теперь у меня остается обязанность представить портреты обоих игроков.

Палеолог: "В самом начале девятнадцатого столетия царевич Александр, сын Павла I, внук Екатерины Великой, представляет собой красивого двадцатитрехлетнего молодого человека, худощавого, с голубыми глазами, нежными чертами лица, скульптурным носом и светлыми каштановыми волосами. На его лице обаятельная улыбка, отличающая все его поведение, наполненное царственной изысканностью". С течением лет лоб Александра будет становиться все более высоким, и это все, что стоит прибавить к описанию.

Нет, прошу прощения, стоит прибавить еще кое-что, уже сказанное, но что Мицкевич подчеркнул, описывая Александра: "У него единственного из всех российских царей были синие глаза"[21].

Пейр о молодом Наполеоне: "Небольшого роста (168,7 см — прим. Автора), но держащийся прямо, по струнке, уже самой своей фигурой выражал смесь решительности, порывистости и серьезности, которые делали его необычным. Кожа желтоватая, щеки впалые, необычная худоба — обладали чем-то притягательным, проявлялась одна из тех душ, о которых говорит метафора: клинок пробивает ножны".

С течением времени мрачный худышка с хищным лицом начал округляться — приблизительно с 1800 года, что легко отметить, просматривая его изображения кисти Гро, Рёна, Летьера, Изабея, Давида, Фрагонара, Шоде, Кудера, Филипса, Бушо, Лебеля, Жерара, Монсье, Прудона, Серанджели, Верне, Аппиани, Бертона, Понса Камю, Мюлара, Готьеро, Госсе, Руже, Виньерона, Лефебра, Жироде, Делароша, Фламенго, Мейсоньера, Оршардсона, Истлейка и других. Из этих бесчисленных портретов несложно представить эволюцию его полноты, чуть ли не месяц за месяцем. Если же говорить про общее впечатление — для него это было даже неплохо, так как стирало диспропорцию между головой и остальным телом. Как и у всех представителей семейства Буонапарте, у Наполеона была огромная голова, что, особенности в молодости, когда он был худым как щепка — пугало: голова Голиафа на теле голодающего пигмея. Полнота смягчила этот контраст.