Императорский покер - [58]

У Наполеона были похожие предпочтения, причем, ему было легче, так как проживал он на берегах Сены. Вообще-то, император весьма интересовался театром и постоянно о нем помнил — в 1812 году их далеких подмосковных снегов он отослал в Париж новый устав «Комеди Франсез». Из всех известных парижских актрис, танцовщиц и певиц, которые не прошли через альков Бонапарта, можно упомянуть лишь мадемуазель Мезере и мадемуазель Гро, поскольку те осчастливливали своими прелестями его братьев: Люсьена и Иосифа. Зато с радостью этим занимались дамы и господа: Браншу, Мафлеруа, Роландо, Дюшеснуа, Жорж, Бургуан и Грасини. Жорж и Бургуан стали значительными фигурами в пятом раунде императорского покера, а верхом пикантности здесь был факт, что Александр, которому этих дамочек подсунули, радостно потреблял плоды из райского сада, надкушенные перед тем его партнером.

Не существует — точно так же, как и в случае отца и сына Дару — документальных свидетельств шпионской деятельности мадемуазель Бургуан, но, как известно, с самых древних времен деятельность шпионов покрыта вуалью тайны, которую иногда невозможно распутать, ибо таковыми являются характер и специфика данной профессии. Так что двигаться необходимо среди предпосылок. А в данном случае они весьма интересны.

Молоденькая актриса Théâtre-Français Мария Тереза Стефания Бургуан (1785–1833), известная своим бьющим в точку остроумием и подходящим телом (повсюду ее называли "источником наслаждения"), в первых годах XIX века была любовницей знаменитого химика, министра внутренних дел Франции (с 1801 года), Жана Антуана Шапталя графа де Шантелу, которого она сама, в свою очередь, ласково называла "папашей-клистиром". Девица должна была благодарить его за все, поскольку среди самых различных талантов ей не хватало только лишь сценического. В эксклюзивный коллектив Французского Театра она попала по приказу месье министра, который одновременно приказал журналистам воспевать "выдающиеся роли" своей любимицы. Несмотря на то, что известная всем развязность мадемуазель Бургуан была способна устыдить даже должностных сотрудниц не слишком приватных уголков Пале Рояля, ослепленный Шапталь был свято уверен в ее хрустальной морали, а все сплетни считал подлыми нападками на ее безупречную добродетель.

Как-то раз в 1804 году Наполеон устроил следующее представление во дворце Тюильри. Он приказал Шапталю прийти в одиннадцать часов вечера, чтобы оговорить какие-то государственные дела, и одновременно, через камердинера Констана пригласил к себе в спальню мадемуазель Бургуан. Минут через пятнадцать совместной работы «бога войны» и министра, в кабинет вступил Констан и, указывая пальцем на двери в спальню (те, якобы, даже были приоткрыты, и в них, вроде как, появлялась фигура актриски) сообщил:

— Сир, мадемуазель Бургуан уже там и ждет…

Наполеон на это ответил:

— Скажи, что я сейчас приду. Пускай начинает раздеваться.

Шапталь побагровел, поднялся со стула, дрожащими руками собрал свои бумаги и, не сказав ни слова, покинул кабинет. Часом позднее, еще до того, как Наполеон вышел из спальни, в Тюильри доставили письмо, в котором министр внутренних дел отказывался от своего поста и требовал немедленной отставки.

Историки не совсем согласны относительно подробностей той сцены и относительно того, отстранил ли Наполеон мадемуазель Бургуан еще тем же вечером или только лишь пару недель спустя. Это уже значения не имеет; фактом остается, что отстранил довольно настоятельно, и что это ее ужасно задело, доведя до состояния ярости. В одно мгновение она стала злейшим врагом Наполеона и в течение последующих нескольких лет публично забрасывала его изысканными оскорблениями, насмехалась над его телом и мужскими достоинствами, да попросту шипела и плевалась, словно рассерженная кошка.

А теперь давайте подумаем. Зачем Наполеон устроил отвратительный спектакль в Тюильри? Если он желал избавиться от своего министра, то мог бы сделать это более прилично, одной росписью, и обычно так и поступал, не обязательно объясняя причины. Вот-вот предстояла коронация (упомянутый вечер состоялся уже после того, как Сенат объявил Наполеона императором), и монарх, похоже, не собирался устраивать глупости перед лицом такого момента; впрочем, он всегда был человеком достаточно серьезным в отношениях с правительством, и бессмысленное шутовство его натуре как-то не было свойственно. Кроме того, он любил и ценил Шапталя. И все же, преднамеренно организовал это представление родом из клоаки. Вот именно, преднамеренно… Давайте вспомним слова Черняка: "Он был выдающимся организатором разведки".

А теперь подумаем вот о чем. При этой сцене присутствовало трое: Наполеон, Шапталь и Констан. Ну да, еще мадемуазель Бургуан. Шапталь не стал бы хвастаться унижением. Констан и Бургуан не осмелились обмолвиться хотя бы словечком без разрешения Наполеона: он, чтобы не утратить золотоносной должности первого камердинера монарха, она — чтобы по-дурацки не закрыть для себя доступ в первое ложе Франции. И все же, на следующий день весь Париж говорил об этой сцене и гоготал. Кто все это записал и позволил хохотать? Мадемуазель Бургуан тем более не желала бы сама рассказывать, что ее бесцеремонно выкинули из упомянутого ложа. Но и об этом Париж знал. Скромное обаяние преднамеренности.