Имитация любви - [96]

У выхода из пассажирского отсека нас поджидал щуплый темнокожий землянин - тот техник, которому приплатил Ли. Я вздохнула с восхищением, сразу позабыв про неприятное пробуждение. В ЦФ так редко можно увидеть темнокожего человека! Сверкнув белоснежной улыбкой, техник обратился на английском к Ли:

— Все в норме?

— Да.

--- Почти настроились на эо-батареи, минут через десять прыгнем.

— Отлично.

Землянин открыл переборочную дверь и первым вышел.

— О чем вы говорили? — спросила я.

— Хочу кое-что тебе показать.

— Что?

— Увидишь, — улыбнулся Ли. — Кстати, тебе нужно немного пройтись самой. Только держись за меня.

Малейв аккуратно опустил меня, при этом скользнув ладонями по талии. Такое небрежное движение – а тело реагирует сразу… Возбуждение, вызванное необычным пробуждением, переросло в возбуждение другого, куда более приятного рода… Корабль трясло, что-то в соседнем отсеке грохотало, освещение было настолько скудным, что легко можно было споткнуться. А мне такая обстановка показалась романтичной.

Пройдя за темнокожим мужчиной по коридору, мы вошли в маленькое помещение без какой-либо мебели или техники. Пока я задумывалась, что мы здесь делаем, наш провожатый подошел к неприметной панели и нажал на кнопку.

Корабль перестал трястись и начал легко «дрожать».

Сверху отъехали панели, открыв семь иллюминаторов, образующих обзорный купол. Крепко вцепившись в руку Ли, я задрала голову и стала вглядываться в космос, который впервые увидела не на ГСПИ-записи и не в фильме.

И… не впечатлилась. За иллюминаторами был лишь мрак, холодный и бездушный. Мне даже стало зябко.

— Минут через тридцать вернусь, — с загадочной улыбкой протянул мужчина и вышел. Ли закрыл дверь и повернулся ко мне. Вид у центаврианина был такой, словно он предвкушал веселую забаву. Наслаждаясь моим растерянным видом, Малейв поинтересовался:

— Ну, как тебе?

— Темно, — разочарованно протянула я.

— А ты что ожидала?

— Ну-у-у… А почему корабль то трясется, то «дрожит»?

— Потому что не центаврианский, — нахально ответил Ли. — Сборка так себе. К тому же, это не пассажирский лайнер, где созданы все условия все для удобства людей, а обычное грузовое судно. Нам еще повезло, что нашлись места на пятерых. Этот ваш Солд успел подсуетиться. Хочешь есть?

— Не отказалась бы… И пить хочется.

— Нельзя, — ухмыльнулся Малейв.

— Зачем тогда спрашивал?

— У тебя такой голодный вид, — проговорил мужчина и подошел ко мне. — С непривычки тяжело летать даже в капсулах. Как у тебя наберется полетов десять, поймешь, что капсула невероятно удобна. Экипаж зачастую летает, не пользуясь капсулами, если маршрут составлен без прыжков. Представляешь, вся жизнь проходит в космосе, в этой тьме, — Ли посмотрел вверх.

Мне гораздо больше нравилось смотреть в его глаза, чем в иллюминаторы, поэтому я чуть было не отшатнулась от Ли, когда в его глазах отразились вспышки.

Помещение осветилось.

Тьма за иллюминаторами сменилась пятнами разных форм и размеров. Они кружились, сворачивались, перекручивались, перетекали друг в друга. «Дрожь» корабля стала еще явственнее, застучало что-то снизу. Чем ярче становились пятна и занятнее их перемещения, тем громче стучало, вибрировало и тряслось под нами. Глаза заслезились: очарованная необычайным зрелищем, я забывала моргать.

Какие удивительные, переливающиеся цвета… Мне начало казаться, что они сливаются в один; только я определялась с каким-то одним цветом, как он менялся. Беспрестанное мельтешение вызывало головную боль, но как отвести взгляд?

Центаврианин мягко взял мое лицо в ладони и заставил смотреть на себя. Поначалу я не видела его лица: перед моим взором все еще кружили хороводы пятна цвета. Восторг переполнял, меня так и подмывалось вновь задрать голову и продолжить наблюдать за феерией цвета.

— С днем рождения, Нина.

— А? — я озадаченно моргнула. — С чем?

— Вы ведь отмечаете дни рождения каждый год? Так вот, сегодня – твой двадцать шестой день рождения. Поздравляю.

Ли поцеловал меня; это еще больше вскружило мне голову. Я дрожала не столько от тряски корабля, сколько от восторга. В темных глазах центаврианина плясали разноцветные отблески.

— А я и забыла…

— А я напомнил.

— Спасибо… Это так… — слов не находилось, чтобы выразить то, что я увидела. Восторг переполнял. Я знала, что в полетах используется эо-энергия, но не знала, как именно. И тем более не знала, что процесс выброса использованной энергии может быть так красив…

Ли отвел меня в сторону и заставил ухватиться за поручни.

— Во время прыжков неполадки с техникой, поэтому перед прыжками переходят на эо-энергию. Пятна и круги цвета, что мы видим – это преобразованная и израсходованная эо-энергия. Какое-то время после выброса энергия играет цветом, а потом – наступает привычная тьма. Мы вот-вот пры…

Хоп! Не держись я за поручень, свалилась бы – так сильно тряхнуло. Пропало освещение.

— Где свет?! — воскликнула я.

Ли бессовестно расхохотался. Сердито фыркнув, я пихнула его в плечо… правда, в темноте я промахнулась и попала в стенку. Пальцы заболели.

— Хватит смеяться, цвин ты рогатый! Почему погас свет? Что случилось?

Центаврианин продолжал смеяться, но совесть все-таки пробудилась в нем, и он объяснил: